Татьяна Степанова - Флердоранж — аромат траура

— Они с Павловским — друзья, — сказала Катя. — Я тут спросила у своего мужа — у него тоже есть друг, очень близкий, старый, — в чем, по его мнению, смысл мужской дружбы? Он ответил: всегда помогать друг другу во всем. Я спросила, а еще в чем? Он сказал: еще не мешать, когда это надо.

Колосов криво усмехнулся. Он всегда вел себя странновато, когда Катя упоминала о своем «драгоценном В.А.».

— Да ну, молодой он у тебя еще, супруг-то, — философски подытожил Трубников. — Вы, молодые, очень уж, умные сейчас, все оригинальничаете… А такого порой подури наворотите — в год не расхлебаешь. А жизнь она, в общем, простая, если самому не усложнять. И если, конечно, сердце иметь нормальное, человеческое…

— Ну что, урожай хороший собрали в этом году? — спросила Катя, потому что Трубников, кажется, сказал все, что хотел.

— Богатый, несмотря на дожди. Давно такого не собирали. Кровь в землю — зерно в колос… — Трубников вздохнул: — А я тут это… журавлей на поле видел. В теплые страны подаются, на ют. Раньше-то в детстве часто бывало на жнивье — смотришь, журавли. Отдыхают перед полетом. Важные такие. А сейчас редко. А тут прилетели.

— На том поле-то? — спросила Катя. — У Татарского хутора?

— На том, на том самом… Что ж, отец наш Феоктист говорит — журавль божья птица. К добру. Ну, может, весной снова прилетят. Хорошо бы. А что, Екатерина Сергеевна, не скучали вы в нашей глубинке?

Катя переглянулась с Колосовым — да вроде нет.