Татьяна Степанова - 29 отравленных принцев

Катя молчала. Потом вздохнула. Колосов тоже вздохнул: это дело, это чертово дело… Как по тонкому льду… Не знаешь, что лучше, что хуже?

— А я решил, что тебя сейчас гораздо больше уличная шпана интересует, — усмехнулся он, кивая на справки. — Эх, Катя-Катюша…

Она посмотрела на него, погрозила пальцем и указала на дверь:

— Отправляйся-ка ты лучше к Авроре…

— Ты до вечера тут сегодня? — спросил Никита уже с порога.

— Господи, куда же я денусь?

— Тогда не прощаюсь. Вечером увидимся.

Катя кивнула: да, да, аривидерчи! И снова с головой ушла в свою статью. Оба они и представить себе не могли, после каких событий увидятся вновь.

* * *

Дом, где жила Аврора, Колосов отыскал довольно быстро, Хотя прежде в этом районе никогда не бывал. Дверь ему открыла мать певицы.

— А Наташа с детьми во дворе гуляет, — сообщила она, пристально разглядывая колосовское удостоверение.

Слышать такое было чудно. Вообще, представить Аврору в роли мамаши, прогуливающей отпрысков возле песочницы, особенно после беседы с ее бывшим мужем Гусаровым в особняке с бассейном и домовой часовней, было трудновато. Однако он послушно спустился на лифте во двор. Детская площадка находилась за домом. Аврору он увидел сидящей на низкой лавочке, но не возле песочницы, а возле скрипучей полинялой карусели, на которой с упоением катались двое малышей в одинаковых бейсболках козырьками назад.

Аврора, наклоняясь вперед всем корпусом, с силой подталкивала карусель, чтобы та не останавливала своего веселого кружения, и одновременно разговаривала с кем-то по мобильному телефону. Закончив разговор, она поднялась со скамьи.

— Все, хватит, покрутились, пора домой, — громко объявила она детям.

— Еще, ну еще, мамочка! — закричали те.

— Я сказала — все, пора обедать, бабушка Лида дома заждалась, а мне собираться пора, — Аврора потянула за руку младшего сына с карусели и тут увидела Колосова.

— Здравствуйте, — сказал он, — а я снова к вам.

— Что случилось? — Лицо Авроры изменилось, побледнело. Колосову показалось — перед ним совсем другая женщина. Та, что только что возилась с детьми, вдруг пропала. А появилась иная, в глазах которой лишь ожидание и страх.

— Ничего плохого, — ответил Колосов, — просто снова необходимо с вами поговорить, Аврора.

— Это надолго? А то я спешу. Мне надо скоро ехать, я насчет квартиры договорилась. — Аврора подталкивала упиравшихся детей к подъезду. — Постойте, а вы в машинах что-нибудь понимаете?

— Это смотря в каких.

— Вон, вон машина, — сыновья Авроры наперебой начали показывать в сторону охраняемой стоянки у соседнего дома. — Ма, ты нас покатаешь?

— Покатаю, но не сегодня. И прекратите тыкать пальцами во все стороны. Это неприлично. И потом, надо было сначала с дядей поздороваться. У меня «Тойота Королла», — сказала Аврора Колбсову, — там какая-то дрянь с колесом.

Они пошли к стоянке, Аврора показала охраннику карточку и подвела детей и Никиту к фиолетовой запыленной «Королле» — не новой, но очень приличной на вид.

— Вы хорошо водите? — поинтересовался Колосов, осматривая правое переднее колесо.

— Не очень, сама езжу редко. — Аврора наклонилась, уперев руки в колени. — Ну что там?

— Колесо спустило. Возможно, прокол, надо в шиномонтаж отдать. А запаска есть? Давайте поменяем.

Она открыла багажник, Колосов достал домкрат и запаску.

— Неудобно обременять вас, — Аврора смутилась.

— Пустяки. Сейчас все сделаем. А я вчера с вашим бывшим мужем общался. Поэтому и приехал — как обещал.

— Ну-ка, быстро давайте за руль, — Аврора сразу подтолкнула детей в салон, — кто будет главный пилот, а кто штурман?

— Я, я буду главный пилот, — старший оттолкнул младшего.

— Нет, я хочу рулить! — Малыш, сопя и хныкая, начал' втискиваться вслед за братом на водительское сиденье. — Мама, ну скажи ему, я хочу тоже…

— Я буду тут пилотом. А за это ты дома по видику будешь свою «Белоснежку» смотреть, — старший тоже сопел и не сдавался.

— Не хочу я «Белоснежку», — хныкал маленький, — она умерла. Ей яблочко отравленное дали…

— Ну-ка тихо! А ты уступи брату. Ты же старший, — велела Аврора сыну. Тот нехотя переполз на соседнее сиденье, уступая младшему руль, показал ему язык и пропел: «Белоснежку отравили… свет мой, зеркальце, скажи…»

Младший, чтобы заглушить его ехидство, начал оглушительно бибикать.

Колосов приподнял машину домкратом и начал снимать спущенное колесо.

— Ваш муж — крепкий орешек, — сказал он Авроре. Она молча смотрела на детей.