Для Эллери это был самый что ни на есть подходящий момент.
— Ты совершенно напрасно скромничаешь, папа, — сказал он.
Инспектор Квин так и застыл на своем стуле. У Пеппера отвисла нижняя челюсть.
Эллери повернулся к биржевому воротиле:
— Вы должны знать, мистер Нокс, что мой отец просто не решается рассказать вам, поскольку еще не расследованы кое-какие частности, но в общем и целом дело раскрыто.
— Я не совсем понимаю, — проговорил Ноко.
Инспектор смог лишь выдавить дрожащим голосом:
— Эллери…
— Надеюсь, что я выражаюсь достаточно ясно, мистер Нокс, — бросил Эллери с наигранным безразличием. — Дело раскрыто!
Сказав это, Эллери принялся изучать изменившиеся лица присутствующих, как бесстрастный естествоиспытатель, наблюдающий за предсказанной им реакцией.
— Убийца Гримшо… — проговорил прокурор приглушенным голосом.
— Да, кто же убийца, мистер Квин? — холодно осведомился Нокс.
Эллери вздохнул и стал закуривать сигарету. Он отнюдь не торопился со своими разоблачениями. Наконец, окутавшись дымом, он скромно сказал:
— Джордж Халькис…
Позднее прокурор Сампсон признавался, что только присутствие Джеймса Дж. Нокса удержало его от того, чтобы опустить на голову Эллери один из телефонов, стоявших на столе инспектора. Он не поверил услышанному. Он не мог поверить в это. Такое могло возникнуть только в воспаленных мозгах какого-нибудь дурня… Сампсону потребовались колоссальные усилия, чтобы скрыть собственное негодование. Нокс, душа которого, казалось, уже давно подернулась безразличием ко всему, первым нашел что сказать:
— Халькис… Вот, значит, как… Это меня удивляет.
Инспектор облизнул пересохшие губы.
— Мне кажется, мы должны дать мистеру Ноксу необходимые пояснения, мой мальчик.
Эллери присел на край письменного стола.
— Ну конечно же, — сказал он с теплотой в голосе. — Тем более, что мистер Нокс лично заинтересован в этом деле. Для разрешения этой — я бы даже сказал, уникальной— проблемы у нас в распоряжении было два отправных пункта. Первый — являл собой галстук, который был на Джордже Халькисе в то утро, когда его поразил сердечный приступ. А второй — представляли собой кипятильник и чашки в кабинете у Халькиса.
Нокс недоуменно посмотрел на него.
— О, простите, млстер Нокс, — сказал Эллери, — вы ведь, конечно, не в курсе… — Он в двух словах обрисовал, как протекало расследование, и продолжил: — Вначале мне хотелось бы объяснить, что мы извлекли из размышлений над галстуком.
Эллери говорил о себе во множественном числе, ибо обладал ярко выраженной фамильной гордостью.
— В субботу на прошлой неделе, то есть в день, когда умер Халькис, Демми, как ему и было положено, составил гардероб своего двоюродного брата точно в соответствии со схемой. Какой цвет галстука предписывает схема на субботу? — Он обвел взглядом инспектора, Сампсона и Пеппера по очереди. Те не ответили. — Зеленый, — ответил Эллери на свой собственный вопрос. — А вы можете легко убедиться в этом из записки, которую нужно будет подшить к делу. После того, как Демми помог брату одеться, около девяти утра он покинул дом. Проходит пятнадцать минут, в течение которых Халькис находится в своем кабинете один. В девять пятнадцать является Гильберт Слоун, чтобы обговорить текущие дела. И что выясняется? Из свидетельских показаний Слоуна, брошенных походя и невольно, и тем более ценных, зыясняется, что в девять пятнадцать Халькис был в красном галстуке.
Теперь Эллери полностью захватил внимание своих слушателей.
— Умственное состояние Демми исключает возможность сознательной лжи. У нас нет причин сомневаться в искренности его показаний, а именно в том, что он в точности придерживался схемы и подал брату зеленый галстук. Но как можно объяснить такое противоречие? Есть только одно удовлетворительное объяснение: в те четверть часа, когда Халькис был один, он, по причине, о которой мы, вероятно, никогда не узнаем, пошел к себе в спальню и сменил галстук. Он заменил зеленый галстук, который дал ему Демми, на красный из платяного шкафа.
От Слоуна мы знаем, что Халькис, ощупав свой галстук, сказал буквально следующее: «Напомни мне, пожалуйста, перед тем, как будешь уходить, чтобы я позвонил Бэрету и заказал несколько таких же галстуков». А ведь Слоун мимоходом сообщил нам, что имелись в виду красные галстуки.
Пожалуйста, обратите внимание на следующее обстоятельство: когда некоторое время спустя мисс Бретт покидала кабинет, она услышала, как Халькис звонил, чтобы сделать заказ. Что прислал Бэрет? Шесть красных галстуков.
Читать дальше