Р. Гордон - Пуля для звезды. [Пуля для звезды. Киноманьяк. Я должен был ее убить. Хотите стать вдовой?]

Последнее сообщение прошло почти незамеченным.

Час спустя после публикации «Франк Пресс» инспектор Дельмас позвонил в редакцию, желая переговорить с Бруно Мерли.

— Почему вчера вы не сказали о фото этой девушки?

— Я совершенно забыл о переданной мне Эрналем фотографии. Нашел ее случайно…

— В следующий раз не пытайтесь морочить мне голову, — злился одураченный инспектор.

— Я служу своим читателям, а не полиции.

— Сожалею, что считал вас другом. В будущем я не потерплю подобного рода надувательств, клянусь вам.

Слово «надувательство» позабавило журналиста. Дельмас повесил трубку, он сделал то же самое.

— Кто это? — спросил Джо.

— Недовольный сыщик!

Даниэль Жено жила на улице Домбаль и работала билетершей в кинотеатре «Эден», расположенном на улице Курно в том же округе. С понедельника по пятницу женщина уходила из дому в 20 часов 20 минут и пешком шла до «Эдена». В субботу и воскресенье утром оставалась дома, уходила в 14 часов 30 минут и между дневным и вечерним сеансами не возвращалась домой. Ей нравилось, что нет необходимости ездить на метро, как это делают ее коллеги, живущие в отдаленных кварталах.

В «Эдене» она работала больше трех лет.

«Идеальная работа для бывшей звезды экрана», — думала она первое время с горечью.

Но очень скоро привыкла. Немного щемило внутри, когда героем идущего в «Эдене» фильма был Фабрис Фонтень.

«Он совершенно не меняется, как ему это удается?»

Даниэль никому не говорила, что она снималась с Фонтенем. И если кто-то из подруг ее спрашивал: «А ты не пробовала сниматься в кино?» — она не задумываясь отвечала: «Нет!»

В тот вечер, когда фильм «Скажите, что мы вышли…» шел по телевидению, Даниэль осталась дома, позвонив в «Эден» и сославшись на недомогание.

Впрочем, она была больна во время показа и после него, когда экран уже потемнел. Промелькнувшее прошлое (то зеркало, в котором она увидела себя молодой и наивной) обрушилось на нее, полностью отняв спокойствие, обретенное лишь годы спустя. До сего дня она сожалела об этом.

Она ничего не сказала Жоржу.

Жорж имел семью и был любовником Даниэль. Они познакомились годом раньше в июле. Он чувствовал себя не в своей тарелке, жена с детьми уехала в отпуск, и он каждый день приходил в кино. Даниэль заметила его, продавая во время перерыва шоколадное мороженое. Она чувствовала, что нравится ему, и так как и он не был ей безразличен, было приятно увидеть его после сеанса перед «Эденом». Они стали любовниками в ту же ночь, а затем в привычку Жоржа вошло встречаться с ней раз или два в неделю. Простая и сложная связь, глупое и приятное чувство без любви.

В тот день была суббота, стояла прекрасная погода, и Даниэль решилась немного прогуляться между сеансами. Она направилась к скверу Сен-Ламбер и остановилась как вкопанная перед газетным киоском.

Закрепленный на прищепки в одной из витрин киоска экземпляр «Франс Пресс» предлагал любопытным прохожим пробежать первые строчки заголовков. На первой странице Даниэль увидела фото самой себя, кадр из единственного фильма, в котором она некогда снялась.

«Эта женщина в опасности!»

Смысл этой короткой фразы не дошел до нее, она не понимала связи между фотографией и этими несколькими словами.

Вначале она не решалась купить газету из боязни быть узнанной продавцом, но очень скоро поняла всю комичность этих опасений. За десять лет она изменилась, а печать была довольно размытой, так что никто ее не узнает.

Купив «Франс Пресс», она с гордостью нашла внутри статью к вынесенной на первую страницу фотографии. Под статьей стояла подпись — Бруно Мерли. Прочла раз и еще раз, прежде чем до нее дошел смысл.

«Франсуаза Констан, Жан-Габриэль Эрналь, Луи Луврис, список жертв растет… Фабрис Фонтень чудом ушел от убийцы».

В мозгу Даниэль сомнение сменилось беспокойством. Жан-Габриэль не был мертв, он исчез, а Франсуаза Констан покончила жизнь самоубийством.

В случае с Луи Луврие нет сомнения, речь идет о преступлении. Фабрис, этот еще жив. Но его пытались убить…

Ниже она прочла, что «известный актер — жертва нервной депрессии» — был помещен в парижскую клинику. Но «Франс Пресс» не сообщала названия.

Даниэль пожалела об этом. «Я могла бы навестить его…» Она вообразила себя: с таинственным видом, в ослепительных вспышках, противостоящую своре журналистов. Вкус славы опьянил ее.

«Все интересуются прекрасной незнакомкой, проскользнувшей сегодня после полудня в палату Фабриса Фон-теня…»