Р. Гордон - Пуля для звезды. [Пуля для звезды. Киноманьяк. Я должен был ее убить. Хотите стать вдовой?]

В течение дня меня ожидали еще две новости, которые совершенно оттеснили моего шантажиста на задний план. Я столкнулся с двумя абсолютно новыми обстоятельствами, которые привели меня в еще больший ужас, чем все, что произошло до сих пор. До сих пор я, по крайней мере, был в таком положении, что успевал устранить одну опасность, прежде чем на меня обрушивалась другая. Теперь я уже не знал, о чем думать и за что в первую очередь хвататься.

Все началось, когда я незадолго до полудня пришел в контору, и уже носилось некоторое время в воздухе, прежде чем я что-то узнал. Я как раз хотел погрузиться в свою работу, когда Френсис включила переговорное устройство.

— Я вижу по своему календарю, что у тебя сегодня днем ничего не намечено. Кроме того, я вижу, что и у меня тоже ничего не запланировано. Это очень необычно и несколько печально, и в связи с этим нам нужно что-то предпринять.

Мне был понятен ее замысел, ее наступательная тактика. Я попытался уклониться — с меня хватало вчерашнего вечера.

— Я бы с удовольствием, Френсис, но я только что пришел и должен, наконец, заняться этим Буркгольцем. Больше нельзя откладывать. Захвати мне несколько сэндвичей.

Но Френсис не собиралась довольствоваться моим простым «нет».

— Любой врач тебе скажет, что нет ничего вреднее для здоровья, чем обед за письменным столом… Пожалуйста, Джефф. У меня есть особая причина. Я хочу рассказать тебе кое-что, что тебя обрадует. И, Джефф, если уж тебя нельзя переубедить ничем другим… я тебя приглашаю!

— Хорошо, ты меня уговорила.

Это было не так, не мог же я ей грубо заявить, что при данных обстоятельствах не могу себе этого позволить? Мы отправились в «Лe Франс», фешенебельный ресторан на Уолл-стрит, постоянными посетителями которого были очень богатые банкиры и биржевые маклеры. Он был почти полон, но Френсис предварительно заказала столик, и нас сразу проводили на наши места.

— Итак, — поторопил я после того, как мы заказали себе аперитивы, — выкладывай свои новости.

— Джефф, — начала она экзальтированно, как всегда, когда была чему-то особенно рада. — Я так взволнована, что даже не знаю, с чего начать. Это связано с мистером Вильямсом.

— С отцом Эллен? Что с ним?

— Сегодня утром я с ним обменялась парой слов… Ах, ты, вероятно, даже не знаешь, что он еще в городе?

— Нет. Я распрощался с ним и с миссис Вильямс в субботу после панихиды по Эллен и полагал, что они вернулись на побережье.

— Я совсем забыла тебе сказать, — продолжала Френсис. — Они остались еще на несколько дней, чтобы привести в порядок кое-какие дела. Он мимоходом зашел сегодня утром и спрашивал о тебе. После обеда он придет опять… Во всяком случае, он пригласил меня на кофе и — о, Джефф, он был так плох и так подавлен, что я, увидев его, чуть не разрыдалась…

Я понятия не имел, к чему все идет, но у меня было смутное чувство, что приближается нечто страшное. Я не перебивал. Я сидел тихо, стараясь казаться заинтересованным, и терпеливо ждал, пока она дойдет до так называемых хороших вестей.

— Ты знаешь, что больше всего огорчает его и миссис Вильямс? Полная пустота, как он выразился. Как будто Эллен просто исчезла. Если бы она болела и умерла естественной смертью, состоялись бы похороны и имелось бы место, которое они могли бы навещать… Я с такой стороны это, собственно, еще никогда не рассматривала. А ты?

Я по-прежнему не понимал, о чем, собственно говоря, идет речь, но мне все это не нравилось.

— Черт побери, Френсис, ты ведь не можешь называть это «добрыми вестями». Это… это же патология. У меня мурашки пошли по спине.

— Прости, Джефф. Я могу себе представить, как тебе плохо. Я ведь тоже всем сердцем любила Эллен. Но мы должны примириться с тем, что произошло. Мы не можем прятать голову в песок. Нет, я рассказываю тебе эти подробности лишь потому, что они делают понятным то, что он сказал потом… Ладно, я перехожу к делу. Мистер Вильямс сказал, что он всю прошлую ночь в отеле не смыкал глаз и думал, что можно сделать в память о ней, что-то такое, что было бы одновременно исполненным смысла и полезным, что-то иное, нежели памятник на пустой могиле…

Он сказал, что мысленно восстановил всю жизнь Эллен и внезапно вспомнил, как сердце Эллен было привязано к Вермонту, к этой старой усадьбе, и историю с подземными укрытиями. Ему вспомнилось, как часто она мечтала проверить легенду, созданную на этой основе, и, если она хотя бы частично окажется правдой, подарить этот дом Историческому обществу в Вермонте с тем, чтобы его можно было превратить в местную достопримечательность и…