Фрэнк Томас - Шерлок Холмс и Золотая Птица

— Ах, мистер Холмс, ви желайт говорить о драгоценных камнях. Что есть конкретно ваш интерес?

— Бриллианты, доктор Бауэр.

— Бриллиантов много. Ви, возможно, имейте виду определенный камень?

— Меня интересует несколько. Что вы можете сказать о бриллианте «Санси»?

— Ах, один из самых известных. Как и все коронные драгоценности. Как и многие другие великие бриллианты, он привезен из Индия. Ви знайт, что прежде чем стать коронная драгоценность Франции, он побывал ваша страна? Он был продан королеве Елизавете в шестнадцатом столетии и попал во Францию с Генриетта Мария. Потом он перешел в качестве залог к кардиналу Мазарини. Кардинал был большой любитель бриллиантов и оставил «Санси» и семнадцать других крупных камней Людовик Четырнадцатый. В 1791 году проводилась оценка коронных драгоценностей Франции и «Санси» был оценен миллион франков. Во время революции он был украден вместе с «Регентом» и не был обнаружен. Потом этот камень был собственность испанская корона и, наконец, перешел во владение Демидофф.

— Он, случайно, не был у него украден? — спросил Холмс.

— Найн, «Санси» вернулся своя родина. Сейчас он есть собственность махараджа Патиала. Я видел этот камень, когда он демонстрировался Парижская выставка.

— Спасибо, — сказал Холмс, и я понял, что он выкинул мысли о «Санси» из головы.

— Не могли бы вы, — продолжил Холмс, — рассказать нам о некоторых менее знаменитых бриллиантах?

— Все великие бриллианты знамениты, но я догадываюсь, что есть ваш интерес: «Нассак» не так известен, хотя его масса превышает восемьдесят девять карат. Он был найден в копях Сива в Индии и в 1818 был куплен Ост-Индской компанией.

— Где сейчас находится этот камень? — заинтересовался Холмс.

— Именно здесь, в Англии, мистер Холмс. «Нассак» был куплен семьдесят две сотни фунтов лондонский ювелир Эммануек, затем продан герцог Вестминстерский и до сих пор принадлежит его семья. «Нассак» велик, но ви знайт, что не только караты имеют значение. «Звезда Эсте» имейт менее двадцать шесть карат, но это есть камень чистейшей воды.

— А где находится он?

— Это собственность правящего дома Австрии — «Эсте». Еще есть «Египетский Паша».

— Кажется, я слышал об этом камне.

— Возможно. Сорок карат. Октаэдр. Он был куплен Ибрагим, наместник Египет, за двадцать восемь тысяч фунтов.

— И он до сих пор находится в Египте? — Холмс был разочарован.

— Если бы это было не так, я знай.

— Доктор Бауэр, не известны ли вам какие-нибудь знаменитые камни, которые исчезли?

— Найн, знаменитые камни не исчезают. И нельзя изготовить их копия. Картины — другое дело. Картины есть создаваться люди. Многие годы ходят слухи о знаменитые картины. Есть они оригиналы или копии? Никто не знает. Но алмазы созданы природа. Эксперт может определить их подлинность.

— Понятно, — уныло сказал Холмс. — Что ж, доктор, я весьма благодарен вам за помощь в этом деле.

— Что-то говорит мне, что я не смог вам помочь. Знайт, мистер Холмс, вы есть любитель темнить. Вас интересовал именно «Египетский Паша», не так ли?

Холмс вежливо улыбнулся:

— Доктор Бауэр, вам следовало бы стать детективом.

— Лучше, если вы сами будете заниматься этим. А я наведу для вас справки о бриллиант «Египетский Паша», мистер Холмс.

После этого знаменитый эксперт по драгоценным камням ушел, а Холмс посмотрел на меня с кривой улыбкой:

— Видите, старина, как опасно увлекаться теорией?

— Но Баркер действительно произнес «паша» перед смертью. Джонатан Вайлд сильно интересовался именно этим камнем. Возможно, доктор Бауэр узнает о нем что-нибудь сенсационное.

При этих словах Холмс просветлел, и дело было отложено на время. Сыщик вновь занялся утомительными поисками информации, о бриллиантах он больше не заговаривал. Я не сомневаюсь, что он следил за убежищами Чу Санфу. Вейкфилд Орлов стал частым гостем на Бейкер-стрит, а это было верным признаком того, что Майкрофт Холмс не оставлял нас своим вниманием и поддержкой. О таинственном международном финансисте Базиле Селкирке не было никаких слухов. Казалось, что весь механизм заговора и контрзаговора окончательно заклинило. Холмс то появлялся в нашей квартире, то надолго исчезал. Как обычно бывало в подобных ситуациях, он сделался неразговорчивым и не обсуждал свои новые теории, если они у него были.

Меня всерьез обеспокоило состояние его нервной системы. Я не мог спокойно наблюдать, как он неуклонно доводит себя до грани полного истощения. Правда, решив проблему, Холмс немедленно восстанавливал физические силы. Но я боялся, что подобные перепады всерьез подорвут его здоровье.