Джеймс Чейз - Перемените обстановку

Она что-то быстро писала на желтом бланке и, когда я вошел в комнату, подняла голову и посмотрела на меня.

С чувством неуверенности я остановился на пороге, недоумевая, за каким чертом явился сюда.

– Ларри Карр? – У нее был низкий и выразительный голос. – Заходите.

Едва я шагнул в комнату, раздался звонок телефона. Она взмахом руки указала мне на второй из двух находившихся в комнате стульев и сняла трубку. Ее реплики – в основном короткие «да» и «нет» – звучали энергично и сухо. Похоже она владела техникой контроля над собеседником, не дававшей разговору затянуться.

Наконец, она положила трубку на рычаг, провела карандашом по волосам и улыбнулась мне. Улыбка моментально преобразила ее. Это была чудесная, открытая улыбка, теплая и дружеская.

– Извините. Эта штука звонит, не переставая. Значит, вы хотите помогать?

Я сел.

– Если сумею. – Я сам не знал, искренне ли говорю.

– Но только не в таком красивом костюме.

Я выдавил улыбку.

– Конечно, но вина тут не моя. Ваш дядя не предупредил меня.

Она кивнула.

– Дядя – прекрасный человек, но его не интересуют детали. – Она откинулась на спинку стула, разглядывая меня. – Он рассказал мне о вас. Буду откровенна. Я знаю о вашей проблеме и сочувствую, но она меня не интересует, потому что я... У меня сотни своих проблем. Дядя Генри говорил, что вам нужно оправиться, но это ваша проблема и, по-моему, вы сами должны ее решить. – Она положила руки на усеянный пятнами бювар и улыбнулась мне. – Пожалуйста, поймите. В этом страшном городе нужно очень много сделать, очень многим помочь. Мне не хватает помощника и у меня нет времени на сочувствие.

– Я и приехал помогать. – В моем голосе против воли прорвалось раздражение. За кого она меня принимает? Что ей от меня требуется?

– Если бы я только могла поверить, что вы действительно хотите помочь, – произнесла она.

– Я уже сказал. Я приехал помогать. Так что же я должен делать?

Она достала из ящика смятую пачку сигарет и предложила мне.

Я извлек золотой портсигар, недавний подарок Сидни ко дню рождения. Портсигар был не из простых. Он обошелся ему в тысячу пятьсот долларов, и я гордился им. Если угодно, называйте это символом положения. Даже некоторые из клиентов с интересом поглядывали на него.

– Закурите моих? – сказал я.

Она посмотрела на сверкающий портсигар.

– Это настоящее золото?

– Это? – Я повертел портсигар в руке, чтобы она могла разглядеть его во всех подробностях. – О, само собой.

– Но ведь он очень дорогой?

Мне показалось, что цементная пыль сильнее заскребла шею под воротником.

– Мне это подарили... полторы тысячи долларов. – Я протянул портсигар ей. – Не желаете попробовать моих?

– Нет, спасибо. – Она вытащила сигарету из своей мятой пачки и с трудом оторвала взгляд от портсигара. – Будьте с ним поосторожней, – продолжала она. – Могут украсть.

– Так здесь воруют?

Она кивнула и прикурила от золотой зажигалки, подаренной мне одним клиентом.

– Полторы тысячи долларов? За такие деньги я смогла бы месяц кормить десять моих семей.

– У вас десять семей? – Я убрал портсигар обратно в задний карман. – Неужели?

– У меня две тысячи пятьсот двадцать две семьи, – сказала она спокойно. – Выдвинув ящик обшарпанного стола, она достала план улиц Люсвила и разложила его на столе передо мной. План был расчерчен фломастером на пять секций, они были помечены цифрами от 1 до 5. – Вам следует знать, с чем вы столкнетесь, – продолжала она. – Давайте объясню.

И она рассказала, что в городе занимаются социальной опекой пять человек, все профессионалы. За каждым закреплена определенная секция города; ей досталась худшая. Она на секунду подняла на меня глаза и улыбнулась.

– Другие от нее отказывались, вот я и взяла. Я провела здесь уже два года. Моя работа – оказывать помощь там, где в ней по-настоящему нуждаются. Я могу пользоваться фондами, далеко не соответствующими нуждам. Я посещаю людей, составляю сводки. Данные нужно обрабатывать и заносить на карточки. – Она постучала карандашом по секции номер пять на плане. – Мой участок. Здесь, пожалуй, сосредоточено все самое худшее в этом ужасном городе. Почти четыре тысячи человек, включая детей, которые перестают быть детьми, когда им исполняется семь лет. Вот здесь... – Ее карандаш переместился с обведенной секции номер пять и уткнулся в точку сразу же за чертой города, – находится Флоридский Исправительный дом для женщин. Это очень трудная тюрьма, там не только трудные заключенные, но и условия трудные. В ней содержатся главным образом с большими сроками и многие из них – неисправимые преступницы. Еще три месяца назад посещения не разрешались, но я в конце концов убедила заинтересованных лиц, что смогу принести пользу.