Кэрол Дуглас - Танец паука

Кучер щелкнул поводьями, и мы поехали в гостиницу.

– Никому нельзя об этом говорить, – мрачно сказала мне Ирен.

– Никому? Кого ты имеешь в виду?

– Особенно Годфри.

– А…

– Ни Квентину, ни Пинк, ни королеве Англии. Ты слышала, что они кричали?

– Нет, не разобрала, я вообще с трудом понимала, что слышу, делаю и даже вижу… поняла только, что лишилась шляпной булавки.

– Mein Gott!

– Ну вот, теперь ты богохульствуешь, но почему по-немецки?

– Это злодей пробормотал, когда не смог отнять саквояж, а ты принялась тыкать в него спицей.

– Это не спица, а ножницы для рукоделия, слабоватое оружие. Почему ты не могла просто отдать ему саквояж?

– Из-за Годфри.

– Годфри купил бы другой, тут универмаги всюду понатыканы.

– Я не хотела, чтобы он узнал, что случилось, а если бы мы пришли с новым саквояжем, это было бы неизбежно.

– Секреты между супругами – происки дьявола.

– Нелл, а ты хочешь, чтобы Квентин узнал, что на нас напали ультрамонтаны?

– Ультрамонтаны уехали, вернее, уплыли, – возразила я.

– Видимо, не все. Если Годфри или Квентин узнают об этом, то никуда нас одних больше не отпустят.

Я подумала над ее словами и взвесила все за и против. В отличие от подруги я не стремлюсь к независимости. Кроме того, я не возражала бы, если Квентин сочтет своим долгом защищать меня, и это чувство перевесит обязанность затыкать рот Нелли Блай.

Несколько секунд я наслаждалась этим предположением, но потом отринула его.

– Хорошо, но тогда мы должны подготовиться к дальнейшим нападениям ультрамонтанов, которые, видимо, считают, что мы знаем, где потерянные богатства Лолы Монтес.

– Отлично, – сказала примадонна рассеянно, ощупью ища в саквояже книгу о Лоле. – Мы купим тебе новую шляпную булавку. Или несколько. Из лучшей испанской стали. Завтра, до отплытия.

– Как прошла миссия? – осведомился Годфри, когда мы вернулись в отель взмокшие, в мятой одежде, чувствуя себя виноватыми, словно дети, съевшие все печенье с чайного подноса на кухне.

Однако молодой адвокат выглядел таким оживленным, даже светился от самой мысли об отъезде из Америки, что я поняла, почему Ирен не пожелала его беспокоить.

Примадонна открыла пустой саквояж.

– Одежда доставлена и принята с благодарностью. – Она еще в экипаже вынула книгу Лолы и положила ее в карман юбки. – Теперь ты можешь забрать это и заполнить неприлично скудным количеством одежды, необходимой джентльмену, по сравнению с дамой для пересечения Атлантического океана.

– Ирен, – сказал он, – я раньше никогда не видел, чтобы ты оставляла свою одежду, поэтому предлагаю воспользоваться моим сундуком. – Он отошел в сторону и показал новый вместительный сундук. Мужчины умеют удивлять.

– Так вот какое у тебя было дело! – Ирен с восторгом обняла мужа.

– Теперь мы можем быть уверены в том, что безделушки Нелл переживут поездку!

– Мои безделушки? Дорогая Ирен, ты ко мне несправедлива!

– Не думаю, Нелл. – Годфри шагнул к столу у дверей. – Это пришло, пока тебя не было.

И он протянул мне симпатичную рыжевато-коричневую деревянную шкатулку такого размера, что в нее поместилось бы столовое серебро.

– Это мне?

Я открыла большой пергаментный конверт, лежавший на ее крышке. Там была визитка Алвы Вандербильт (слава богу, без ее фотографии). Записка была подписана Уильямом Киссэмом Вандербильтом и выражала искреннюю признательность за спасение его «драгоценнейшей из жемчужин, дочери Консуэло». В шкатулке находился большой футляр в форме раковины, обтянутый темно-зеленым бархатом, а внутри… Годфри держал деревянную шкатулку, пока я поднимала бархатную крышку и смотрела на черное дно футляра, в котором лежал гарнитур Алвы с жемчугом и бриллиантами: длинная цепочка, короткое колье под шею, два одинаковых браслета, брошь и серьги.

– Святые Небеса! Это не может быть мне.

Ирен пожирала глазами содержимое футляра.

– Хм, без сомнения, это слишком скромное украшение для Алвы, поэтому она рассталась с ним без сожаления. Она же принадлежит к избранному кругу. Бриллианты здесь очень элегантны, но выполнены так, что всего лишь подчеркивают совершенство жемчужин. Это делает их идеальным украшением для тебя, Нелл, оттеняя твою прекрасную английскую кожу.