Николас Блейк - Требуются доказательства. Бренна земная плоть (сборник)

– Слушайте, я все болтаю и болтаю, в то время как вы, похоже, давно знаете, кто убийца. Только говорить почему-то не хотите.

– Извините, но не все так просто. Да, про себя я решил этот вопрос, но у меня не было фактов, и в любой момент могло выявиться нечто новое, и моя версия пошла бы прахом.

– Ну и как, выявилось?

– Мне кажется, теперь у меня есть ключ в руках. – Вопрос суперинтенданта Найджел пропустил мимо ушей. – Но не было времени… э-э… как следует все обдумать. Мне хотелось бы сегодня, в половине третьего, полностью восстановить картину первого убийства. И тогда, думается, я смогу назвать имя преступника. Разумеется, школьники не понадобятся – только учителя. Сейчас за обедом все им и скажу.

– А мистер Эванс вам понадобится?

– Нет. Полагаю, обойдемся без него. Более того, мне очень не хотелось бы видеть его на этой встрече.

– Ну что ж, сэр, отлично. Я подойду к двум пятнадцати. А до того мне надо наведаться в фирму, поставляющую палатки. Не то чтобы я слишком много ожидал от этого визита… Представляется вероятным, что вчера ночью преступник подменил колышек, который поставил на место изначального, но вряд ли оставил там свои пальчики. Тем не менее кто-то мог видеть, как Тивертон переставляет стулья. К тому же надо ведь что-то делать, не могу я просто наблюдать, как вы работаете.

Суперинтендант прикоснулся к фуражке и вышел. Найджел медленно поднялся к себе, извлек из кармана предмет, найденный им в учительской, и принялся тщательно его разглядывать; затем сунул под матрас: сейчас рисковать нельзя, если владелец вернет его себе и уничтожит, Найджелу просто натянут нос. Он немного пожалел, что не показал его суперинтенданту. Впрочем, нет, это лишило бы его возможности пережить торжество победы. А у Найджела была слабость: он любил завершать очередное дело предельно яркой театральной сценой. Это было что-то вроде специфической награды самому себе за проделанную изнурительную работу. Найджел вновь задумался. Нет, не сейчас; начало спектакля немного откладывается. Окажись в этот момент в спальне Найджела Стрейнджуэйса кто-нибудь из воображаемых наблюдателей, столь милых сердцу Томаса Харди, он бы отметил на лице хозяина выражение, совершенно не подобающее детективу, находящемуся на пороге успешного завершения дела, – сожаление, сочувствие, нерешительность, задумчивость, твердость. Через некоторое время он взглянул на часы и быстро спустился вниз. Короткий осмотр школьных помещений, и Найджел обнаружил предмет, похожий на тот, что был изъят из учительской. Он аккуратно положил его на нужное место. Теперь оставалось лишь ждать, пока учителя не вернутся с обеда.

При их появлении стало понятно, что во время обеда возник спор по поводу поведения Стивенса Второго.

– Да спусти ты с этого маленького прохиндея шкуру, Тивертон, – говорил Гэтсби, – это будет ему наука. А больше, право, ничего не надо.

– Точно, вряд ли в нашем нынешнем положение мы можем позволить себе скандал, – поддержал его Рэнч.

Гриффин неуверенно посмотрел на Найджела: он, как видно, не знал слов своей роли.

– Слушайте, Стрейнджуэйс, вы лицо незаинтересованное. Тивертон настаивает на исключении Стивенса из школы за эту идиотскую шутку с пожарной тревогой. Это уже не первый раз, и тогда Вэйл предупредил, что, если подобное повторится, виновный будет исключен, но…

– Не понимаю, почему нужно поднимать шум по такому пустяку, когда, – запнулся Симс, – словом, когда все мы живем в тени убийства.

– Тут спорить не о чем, – ледяным тоном проговорил Тивертон, – но наше дело – вести школу и поддерживать дисциплину; мы не можем позволять подобных выходок только потому, что было совершено преступление.

– Речь идет просто о том, что вряд ли можно исключать учеников, в общем, ни за что, когда половину из них родители и так заберут из школы, – в высшей степени раздраженно проворчал Рэнч.

– Словно крыс с тонущего корабля выбрасываем, – улыбнулся Гриффин.

Найджел, сосредоточенно изучая кончик своего носа, дивился чудесам человеческой природы. Несколько вполне вменяемых людей всерьез обсуждают проступок подростка, в то время как в нескольких ярдах отсюда лежит, как написали бы в газетах, едва остывший труп своего же товарища по профессии, ставшего жертвой убийства. Впрочем, это нормальная защитная реакция человеческого организма. По тому, с какой мерой серьезности каждый из них относится к выходке Стивенса, можно судить о реакции на убийство. Тивертон переживает его наиболее остро; Рэнч, скорее всего, занимает в этом смысле второе место: цинизм и легкомыслие – это его персональный способ самозащиты от сердечной боли.