Агата Кристи - Том девятый. Выпуск II

Никто из пассажиров, однако, не видел этой сценки, за исключением инспектора Бланда. Все внимательно слушали гида, рассматривая белевшее среди деревьев здание Насс-хауса и скалу, где усмиряли строптивых жен.

Мужчина отпустил свою подружку, она нырнула и через несколько секунд появилась с другой стороны катера. Потом подплыла к нему и очень ловко взобралась на борт. Сотрудница полиции Элис Джоунз плавала отлично.

Инспектор Бланд вместе с остальными двумястами тридцатью пассажирами сошел на берег в Гитчаме, закусил омаром, выпил чаю с девонширскими сливками и ячменными лепешками. Не преминув заметить про себя: «Значит, такое могло случиться, и никто бы не увидел!»

Покуда инспектор Бланд проводил эксперимент на Хэлме, Эркюль Пуаро тоже экспериментировал — в палатке на лужайке у Насс-хауса. В той самой, где мадам Зулейка предсказывала судьбу. Когда стали убирать все палатки, Пуаро попросил эту пока не трогать.

Сейчас он вошел в нее, закрыл полог, потом, приблизившись к противоположной стороне, ловко отвязал растяжки, приподнял полотнище, выскользнул наружу, снова закрепил полотнище и скрылся в зарослях рододендронов, которые вплотную примыкали к палатке. Пробираясь между кустов, он скоро добрался до беседки, напоминавшей маленький домик. Пуаро открыл дверь и вошел внутрь.

Света внутри было мало, его заслоняли разросшиеся за много лет рододендроны. Пуаро увидел ящик с шарами для крокета и с несколькими ржавыми крокетными воротами. Чуть подальше валялось несколько сломанных хоккейных клюшек, по которым шныряло множество пауков и уховерток. На полу, покрытом толстым слоем пыли, темнел какой-то след — с округлыми краями. Пуаро некоторое время смотрел на него, затем, опустившись на колени, извлек из кармана маленькую рулетку и тщательно измерил его и удовлетворенно покивал головой.

Стараясь двигаться бесшумно, он вышел и прикрыл за собой дверь, после чего снова стал пробираться сквозь кусты рододендронов, только теперь уже вверх по склону. Через минуту он был на дорожке, которая вела к «Причуде» и к лодочному домику.

На этот раз он не стал заходить в «Причуду», а спустился по извилистой дорожке прямо к лодочному домику. Ключ у него был. Он открыл дверь и вошел внутрь.

Все было в точности таким, как тогда, не было только трупа и подноса со стаканом. Полиция описала и сфотографировала все, что тут находилось. Пуаро подошел к столу, где лежала стопка комиксов. Он принялся их листать, и выражение его лица было совсем не таким, как у инспектора Бланда, когда тот увидел надписи, сделанные Марлин перед смертью: «Джеки Блейк гуляет с Сьюзен Браун», «Питер щиплет девочек в кино», «Джорджи Порджи целуется с туристками в лесу», «Бидди фоке любит мальчиков», «Альберт гуляет с Дорин».

Эти заметки тронули его детской непосредственностью. Он вспомнил некрасивое, чуть прыщеватое личико Марлин. Он был почти уверен, что ее в кино никто не пытался ущипнуть. Надежды Марлин кому-то понравиться так и оставались напрасными, и, за неимением собственных волнующих переживаний, она стала следить за своими сверстниками, что, видимо, очень ей нравилось. Она шпионила, совала нос в чужие дела и, вероятно, много чего видела. То, что не предназначалось для ее глаз. Скорее всего, уж ничего такого особенного она видеть не могла. Но вдруг? Вдруг ей на глаза попалось нечто важное? Она ведь могла и не знать, что это настолько для кого-то важно…

Но это были только предположения, и Пуаро с сомнением покачивал головой. Он снова тщательно сложил комиксы — привычка к аккуратности никогда ему не изменяла. Когда он сделал это, его вдруг охватило странное чувство, что чего-то тут не хватает. Но чего же?.. Что-то непременно должно было тут лежать… Должно… Но потом это внезапное смутное ощущение постепенно пропало. Он снова покачал головой, а затем, очень недовольный собой, с несчастным видом медленно вышел из лодочного домика. Его, Эркюля Пуаро, пригласили для того, чтобы предотвратить убийство, а он ничего не смог сделать! И мало того — у него до сих пор не было ясного представления о том, что же именно тут произошло. И это было еще более унизительным. Это был настоящий позор. И завтра ему придется возвратиться в Лондон, потерпев поражение. Его амбициям был нанесен непоправимый удар… Даже усы великого сыщика немного обвисли.

А две недели спустя инспектор Бланд имел неприятную беседу с начальником полиции графства.