Эллен Макклой - Макклой Э. Убийство по подсказке. Уэстлейк Д. «361». Макдональд Д. Д. «Я буду одевать ее в индиго»

Гул уличного движения за стенами театра, казалось, только усиливал царящую здесь тишину. В ней, правда, мыло что-то настораживающее, грозное, где-то внутри он чувствовал, что кто-то там, наверху, внимательно к нему прислушивается, наблюдает за ним, пытаясь разглядеть его и темноте, выжидает.

«Не удивительно, что дом с привидениями — это всегда пустующий, необитаемый дом», — подумал он, выходя из желтого квадрата света и вступая в глубокую тень, отбрасываемую кулисами.

Двустворчатая дверь, ведущая в альков-спальню, была открыта точно так, как она была распахнута сегодня вечером, когда опустили занавес. Но теперь он был поднят. Приглушенный свет ярко горящих неоном небоскребов просачивался через маленькое оконце в задней части зрительного зала, на самом верхнем балконе. В этой полутьме Базиль стоял, обратившись лицом к пустым креслам, поднимающимся по наклонной плоскости к самому куполообразному потолку, который висел над ним в непроглядной темноте, как какой-то далекий, давящий кошмар. Он стоял, прислушиваясь к тишине. Вдруг ему послышался какой-то шум. Точно. Звуки шагов по другую сторону задника. Он здесь был не один.

Базиль пересек сцену и пошел до левых кулис. Там ничего не было, кроме непроницаемой темноты, но он явственно слышал, как удалялись чьи-то шаги. Он включил фонарик. Маленький луч окрасил желтоватым светом чудовищные тени, отбрасываемые причудливыми связками проводов и веревок. Одна из них мягко раскачивалась взад и вперед, как будто кто-то только что отстранил ее рукой. Он посмотрел под ноги. Там, впереди, лежало что-то вроде узла из одежды. Он поспешил к нему и обнаружил лежащую на сцене Полину.

Позабыв о грозящей ему опасности, он опустился перед ней на колени. Темный при тусклом освещении ручеек крови сбегал по ее запястью. Базиль положил на пол фонарик и попытался определить, откуда текла кровь. К своему великому облегчению, он обнаружил, что всему виной — небольшая ранка в мягкой части предплечья правой руки. Вытащив из кармана перочинный нож, он распорол ей рукав и кое-как наложил повязку из чистого носового платка. Занимаясь ее раной, он все время ощущал какой-то специфический слабый запах. Базиль заметил какое-то белое пятно на полу. Нагнувшись, он поднял носовой платок, сырой и липкий. Теперь запах стал сильнее, очевидно, он исходил от платка, мимолетный и несколько приторный, словно легкое дуновение ветерка из фруктового сада. Он засунул его в карман. Полина зашевелилась и открыла глаза.

— Что со мной?

— Все в порядке, — заверил ее Базиль. — Небольшая ранка в мякоти предплечья, которая немного задела вену. Как это произошло?

— Кто-то напал на меня в темноте. Не знаю кто. Потом я почувствовала острую боль в руке. Больше ничего не помню.

— Зачем ты вернулась в театр?

— Чтобы предупредить тебя. Это был превосходный замысел, тот занавес с тяжелой золотой бахромой… Ну из-за чего я закричала. Я не могла объяснить этого раньше, но когда я увидела…

— Да, я знаю. Все будет хорошо.

— Но рано или поздно я все равно бы догадалась. В конце концов это моя профессия — различать цвета!

— Как ты сюда попала?

— Я решила колотить в дверь, пока ты меня не услышишь. Но никто не подходил. Но затем я увидела, что дверь на верхней площадке пожарной лестницы открыта…

— Я найду его, не беспокойся, — сказал Базиль. Он передал ей свой фонарик и сказал:

— Зажги его сразу, если кого-нибудь заметишь. И кричи как можно громче.

Базиль прошел по сцене к двери, находившейся слева, переступил через ее порог. Шаги его скрывали голые доски, но почему-то они отзывались эхом. «Разве может быть в театре эхо? — подумал он. — В здании, в котором особое внимание уделяется акустике?» Он остановился. Эхо раздавалось по-прежнему. Тогда он понял, что это вовсе не эхо. Кто-то еще, кроме него, направлялся к пожарной лестнице, расположенной по другую сторону сценических декораций, и этот кто-то, очевидно, притаясь между кулисами, был свидетелем их разговора с Полиной. Базиль мог опередить этого человека и раньше него добраться до лестницы.

Стараясь создавать как можно меньше шума, ступая совершенно неслышно, он вернулся, прошел через ту же левую дверь и пересек сцену по направлению к правой кулисе. Над сценой отражался свет из маленького оконца над верхним балконом. Базиль вспомнил, что оставил свой фонарик Полине.

Когда он вступил в густоту тени, то какой-то легкий звук заставил его вздрогнуть. Он повернул голову. У него было какое-то непреодолимое, не оставлявшее его ни на секунду чувство, что среди этих неподвижно застывших теней была еще одна, которая передвигалась. Едва этот смутный образ отразился на сетчатке его глаза, как он резко столкнулся с каким-то тяжелым предметом. Он с силой выбросил сжатый кулак вперед и почувствовал, как его суставы чиркнули по грубой ткани. Но его руку так резко отбросило, что он не удержался на ногах и упал на хрупкую стенку из реек и холста. Опять ему ударил в нос этот слабый, противный, сладковатый запах. Кто-то стоял рядом и тяжело дышал в непроницаемой темноте. Затем он услышал поспешные шаги. Кто-то явно удирал от него.