Андре Бьёрке - Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца]

Ленсман Сёренсен поужинал вместе с нами, а потом скрылся в темноте августовской ночи. Было уже поздно, день у нас выдался трудный, и нам хотелось поскорей лечь спать. Мы закрутили фитиль большой керосиновой лампы, которая стояла в гостиной, и темнота, до сих пор таившаяся по углам, подступила к нам вплотную. По стенам прихожей в неярком, дрожащем свете стеариновых свечей плясали огромные фантастические тени. Мы проверили, надежно ли заперта входная дверь, и стали осторожно подниматься по лестнице.

Мария снова побледнела, ее трясло от страха, она наотрез отказалась спать одна, и мы решили, что они с Моникой разместятся вдвоем в большой угловой комнате. Мы с Арне, демонстрируя истинное мужество, заняли две соседние комнаты. Моя комната при свете дня выглядела прелестно: кровать с пологом, на стенах — пожелтевшие офорты и модель старинного военного корабля с пушкой на носу. Однако ночью она утратила часть своей прелести, и когда я лег и укрылся холодной периной, то, честно говоря, храбрости у меня поубавилось.

Если человек в привычных условиях не может заснуть, нет лучше снотворного, чем захватывающий детективный роман. Судя по рекламе на обложке, особенно хороши для этой цели романы Карстена Ярна. Однако мне показалось, что моя спальня в Каперской усадьбе — неподходящее место для чтения «Рассказов могильщика». Вместо этого я достал бессмертный шедевр Вудхауса «Так держать, Дживз!» Юмор — лучшее средство против страха, в обществе Бертрама Уорстера человек не может бояться нечистой силы. Я заснул с блаженной улыбкой и наутро за завтраком сказал, что не слышал и не видел ничего подозрительного. Остальные подтвердили мой ответ.

И тем не менее я чувствовал себя не в своей тарелке. В этом огромном доме, обставленном старинной мебелью, за окнами которого шумело море, а вокруг простирались пустоши, почему-то иногда мороз пробегал по коже, даже когда я ел гренки с мармеладом.

Этот день мы собирались посвятить знакомству с окрестностями. Но с утра небо хмурилось, а вскоре разразился ливень, не ливень, а настоящий потоп. Поэтому нас так удивил приход неожиданных посетителей. На дороге, что вела к дому через плоскую ложбину между пустошами, вдруг показались два человека в плащах.

В одном из них я с радостью узнал Карстена Ярна. Он шел в обществе молодой женщины в белом плаще. Ее красивое лицо обрамляли темные вьющиеся волосы, совершенно мокрые от дождя. Несмотря на привлекательную внешность, она была молчалива и подавлена, казалось, ее гнетет какой-то страх.

— Мне сказали на почте, что вы приехали, — объяснил Карстен. — В такой глуши все сразу становится известно. Вот я и решил заглянуть к вам, узнать, как вам спалось первую ночь в Каперской усадьбе. Что-то не вижу седых волос. Неужели ни у кого не появился хоть один седой волос? Ничего, господа, у вас еще все впереди. А мне, как видите, повезло, повстречал попутчицу. Разрешите представить вам фру Лиззи Пале. Впрочем, с Арне Лиззи, кажется, уже знакома. А это Моника Винтерфелд и Пауль Риккерт.

— Я, собственно, пришла для того, чтобы пригласить вас к нам в гости, — сказала Лиззи, когда мы все обменялись рукопожатием. — Как только мы с мужем узнали о вашем приезде, нам захотелось, чтобы вы непременно пришли к нам в гости. Ведь мы с вами ближайшие соседи. Вы оказали бы нам честь, если бы сегодня пообедали с нами. Понимаете, мы живем здесь постоянно и порой тяготимся такой замкнутой жизнью. Мой муж очень любит встречаться с новыми людьми, особенно если с ними можно найти общую тему для разговора.

Мы, конечно, с радостью приняли приглашение. Нам с Моникой хотелось поближе познакомиться с соседями Арне. Правда, мы не представляли себе, как нам удастся под таким дождем преодолеть те два-три километра, что отделяли нас от дома Пале. Все тропинки превратились в ручьи, как во время половодья, чулки и туфли у Лиззи промокли насквозь, а Моника сказала, что у нее нет ничего, кроме сандалий. Но Арне нашел выход.

— А мы запряжем лошадь в коляску, — сказал он. — Усадьбу продали вместе с лошадью, я собирался подвозить на ней строительные материалы. Она пасется где-то на пустоши, далеко от дома она не уходит. Идем со мной, Пауль, приведем ее.

Надев плащи и вооружившись недоуздком, мы отправились искать лошадь. Пока мы ходили, Арне рассказывал мне о нашей гостье и ее муже.

— Супруги Пале живут в так называемой Пасторской усадьбе, то есть в старой усадьбе Йёргена Уля. Ты помнишь, конечно, капера-пастора, первого помощника Корпа на «Раке»? Они всего четыре месяца как переехали сюда, такие же новоселы в этих местах, как и я. Я приобрел Каперскую усадьбу в феврале, а Пале купили Пасторскую усадьбу в апреле. Он — американец норвежского происхождения, учился богословию в Америке и вот теперь поселился в Хейланде, чтобы заниматься какими-то культурно-историческими исследованиями. Очень странный человек. Лиззи из Хортена, но последний год жила у родственников в Лиллесанне, там Пале с ней и познакомился. Она, по-моему, существо безвольное, но очень милое. Они с Пале поженились незадолго до того, как поселились здесь.