Дэн Симмонс - Пятое сердце

Теперь сыщик крадучись двинулся направо вдоль деревьев, к темному проходу. Он ступал осторожно, но быстро, зная, что неожиданность – и, возможно, резкий свет, направленный Лукану прямо в глаза, – практически единственная надежда пережить следующие несколько минут.

В проходе между деревьев сыщик остановился и осторожно заглянул за край зеленой изгороди, отлично сознавая, что представляет собой идеальную цель для человека с револьвером. Хотя звезды затянуло облаками, снаружи ограды было светлее, чем внутри, и его голова наверняка вырисовывалась четким силуэтом.

Тишина. Ни выстрела. Ни звука.

Холмс выглянул снова, напрягая глаза, но не различил ни огонька сигареты, ни очертаний фигуры на скамье. Он осознал, что небо затянуло минут сорок пять назад и они с Джеймсом смотрели на алый огонек, не видя самого человека.

«Дольше ждать нет смысла», – подумал Холмс и стремительно шагнул вперед. Шорох задетых ветвей прогремел в его ушах горным обвалом.

В следующий миг он открыл створку фонаря и занес дубинку для удара.

На том месте, где недавно сидел человек, никого не было.

Где Лукан? Он мог целиться сейчас из любого места зеленой изгороди.

Холмс подумал было погасить фонарь, чтобы лишить Лукана снайперских преимуществ. Разумная тактика: два человека во тьме ищут друг друга на слух и на ощупь, а у Холмса есть дубинка и нож. Разумная и очень медленная; у сыщика просто не было терпения дожидаться исхода такой комбинации.

Он двинулся бессистемными зигзагами, держа фонарь на отлете, шаря лучом в разных направлениях.

Скамьи были пусты. Посыпанный гравием шестиугольник перед статуей – пуст. Рядом с монументом – никого.

За скамьей.

Именно там укрылся бы сам Холмс, если бы хотел подстрелить выходящего из-за деревьев противника.

Он запрыгнул на скамью, перемахнул через высокую спинку и пригнулся, направив луч фонаря в узкий коридор между скамьей и деревьями.

Пусто.

Все так же пригнувшись, чтобы голова оставалась за высокой каменной спинкой, Холмс добрался до первого угла, поставил фонарь и направил луч влево.

Ни выстрела. Ни звука.

Холмс оглядел второй пустой коридор, убедился, что в живой изгороди справа нет свежих проломов, и метнулся к следующему углу, готовый мгновенно опустить фонарь, если удастся подобраться к противнику так близко, чтобы ослепить того лучом.

Никого.

Холмс выбрался из укрытия и обвел лучом зеленые стены площадки. Кто-то мог бы протиснуться между ветками, но сыщик не сомневался, что в таком случае услышал бы хруст.

Он окончательно убедился, что на площадке никого нет, снова поднял фонарь и двинулся к статуе – не прямиком, а сбоку, вдоль деревьев. Ему представилось, что Генри Джеймс мертв, его тело сброшено в колодец, а Лукан зорким молодым глазом приник к одной прорези, приставив к другой револьвер. Отверстие было достаточно велико, пуля бы через него прошла.

Плащ шуршал о ветки. Холмс медленно подбирался к статуе, погруженной в загадочное раздумье. Сочетание тьмы и резкого света от фонаря подчеркивало складки одеяния, тень под капюшоном, прямой нос, тяжелый подбородок, поднятую руку, пальцы, приложенные к бронзовой щеке.

– Джеймс? – позвал Холмс и сам вздрогнул от того, как оглушительно раскатился в глухой ночи его голос.

Тишина.

Громче:

– Джеймс?

– Я здесь, – ответил странно приглушенный голос из головы статуи.

Холмс вообразил, что дородный писатель сжался от страха, а к его двойному подбородку приставлено револьверное дуло. Кстати, нельзя было знать наверняка, что говорит именно Генри Джеймс.

– О каком вашем романе я отзывался одобрительно? – произнес Холмс, все еще стоя справа от статуи, чтобы его нельзя было увидеть или взять на мушку через прорезь.

– Что? – Теперь было куда больше похоже, что говорит Джеймс. Раздосадованный Джеймс.

Холмс повторил вопрос.

– О «Княгине Казамассиме», – донесся свистящий от ярости ответ. – Но к чему, скажите на милость, спрашивать об этом сейчас?

Холмс улыбнулся, встал перед закутанной фигурой и, невольно обернувшись через плечо, спросил:

– Где он?

– Не имею ни малейшего понятия, Холмс. – Здесь, перед статуей, голос был слышен куда отчетливее, и не оставалось сомнений, что говорит и впрямь Джеймс. – Как только вы ушли, сигаретный огонек погас. Я не видел, чтобы тот человек встал или вышел в просвет между деревьями. Он просто… исчез.

– Ясно, – ответил Холмс. – Значит, я его упустил. Не могли бы вы захватить мой мешок, когда будете выходить наружу?