Александр Трапезников - Мышеловка

— Что с ним? — спросил я.

— Дурак, прыгнул со смотровой площадки. Зачем? Разбился насмерть.

— Сам себя наказал, — тихо произнес Григорий и перекрестился.

— Одного убийцу мы выявили, теперь дело за остальными, — сказал Марков и настороженно огляделся. Где-то неподалеку послышалось урчание мотора. А когда фары внезапно осветили нас, Марков толкнул нас обоих в траву. Но было уже поздно. Раздалась автоматная очередь, и пули засвистели где-то над головами.

— Ползите назад, прячьтесь за башню, — проскрежетал Марков. Перекатившись на другое место, он тотчас же несколько раз выстрелил в ответ. Обе фары, рассыпавшись стеклом, погасли. Еще одна автоматная очередь взрыхлила землю на том участке, где только что лежал Марков, но он уже стрелял с колена в десятке шагов отсюда. Кто-то в джипе болезненно вскрикнул. Я подумал, что Егор представляет хорошую мишень в своем проклятом белом одеянии, но он, как уж, катался по земле и стрелял по машине. Дав в ответ еще несколько очередей, джип развернулся и понесся к особняку.

— Вояки… — презрительно произнес Марков, подходя к нам. — Пистолетика испугались. А одного я, кажется, задел…

— Надо уматывать отсюда, — сказал я. — Минут через пять — семь тут будет куча охранников.

— Есть еще время закурить. — Егор вытащил сигарету и зажигалку. Затянувшись, он еще раз посмотрел на мертвое тело Дрынова, а потом приказал: — Теперь — бегом, обойдем поселок по околице!

И мы помчались в сторону болота, к нашему дому.

Всю ночь мы ожидали нападения, готовясь при малейшей опасности отправить женщин в подвал. Марков перезарядил пистолет, а я отдал Григорию свою ракетницу. Сам же достал оставшиеся взрывпакеты и хлопушки, разбросал в коридоре проволоку-петлю, установил кое-где взрывающиеся капсюли. Даже усадил в первой комнате, у входа, свою говорящую куклу-монстра. Конечно, все это были детские игрушки против автоматов, и шансов уцелеть у нас было мало. Единственное наше преимущество заключалось в знании дома, а в его лабиринтах охранники могли запутаться. Но нападения не последовало. Очевидно, там, у водонапорной башни, нас просто не узнали — все произошло мгновенно. Тем более что Марков был загримирован до такой степени, что его не признала бы и собственная мама. К утру мы вздохнули с облегчением, надеясь, что все худшее миновало. Но в одиннадцатом часу, когда мы уже позавтракали, возле калитки затормозил джип. Марков сосредоточенно передернул затвор пистолета. Я сказал женщинам, чтобы они шли в подвал, а сам приоткрыл дверь и выглянул. Вот уж кого я никак не ожидал увидеть, так это самого Намцевича. Он вышел из джипа и помахал мне рукой. В машине осталось двое охранников с автоматами, но сам Намцевич был безоружный. Я вышел из дома и пошел к нему по дорожке. Отворил калитку и пропустил во двор.

— Извините, не могу пригласить в дом — полы моют, — сказал я. — Что вас ко мне привело, Александр Генрихович?.

— Обстоятельства, — широко улыбнулся он. — Некоторые туманные обстоятельства. Нынче ночью возле водонапорной башни произошла перестрелка между моими людьми и одним неизвестным. Там были еще двое, но те спрятались в кустах, словно зайчата. А этот клоун — надо сказать, что он был измалеван белилами до неузнаваемости, — серьезно ранил моего охранника. И вот я думаю: кто бы это мог быть?

— Это вы меня спрашиваете?

— А кроме нас, тут вроде бы никого и нет. — Намцевич оглянулся. — Разве что чей-то дух витает… Там, кстати, позднее был найден труп бедняги Дрынова. Что, забавный спиритический сеанс был?

— Это вам Монк рассказал?

— Ну конечно. Мы же с ним друзья. Как вы с вашим капитаном.

— Не могу сказать ничего определенного, — произнес я. — Мы все спали.

— На ходу? После того как сиганули в окно за Дрыновым…

— Это был дух убиенного Викентием Львовичем Мишки-Стрельца. Я сам видел.

— Забавно, забавно вы все интерпретируете, Вадим Евгеньевич. Чувствуется сценическая школа. Не вы ли и устроили весь этот спектакль? Талантливо, слов нет. Поселок уже шумит и аплодирует. Я понимаю, вы артист и вряд ли умеете хорошо стрелять. Но я не знал, что и капитан ваш, стрелять умеющий, тоже хороший артист.

— Что-то я вас не понимаю.

— Да я и сам порой, по правде говоря, путаюсь в своих мыслях. А почему вы ко мне не заходите? Хотя бы за продуктами.

— А у нас постные дни.

— Завидую. А я вот, грешен, ем все подряд. Так что вы лучше бы не бегали по ночам. Подстрелят ведь… Впрочем, — Намцевич внимательно поглядел на меня, — вы знаете, что у вас есть очень сильный покровитель?