Рональд Нокс - Убийство на виадуке. Три вентиля (сборник)

– Умоляю, не спрашивайте меня! – Епископ протестующе вскинул руки. – Тут нужна консультация каноника-правоведа. И если не ошибаюсь, он скажет, что в данном случае акт убийства входит в акт самоубийства, только я не уверен, что это поможет делу.

– А не скажет ли нам мистер Бридон, – вставил Эймс, – какое решение приняла бы Компания?

– Думаю, ей пришлось бы туго, – ответил Бридон. – К счастью, в нашем деле все ясно. Ведь мистер Лейланд построил свою версию на одной только невозможности самоубийства, точнее, на том, что газ в номере Моттрама был закрыт. А вот замечательная версия мистера Поултни учитывает все сложности, которые мистер Лейланд старался обойти.

– Разрази меня гром, если я хоть что-нибудь понимаю! – сказал Лейланд. – Кошмар какой-то – едва нащупаешь твердую опору, как она раз! – и рухнула! Поневоле начнешь верить в привидения. А само письмо? С ним-то как прикажете быть? Можно мне взглянуть на конверт, ваше преосвященство?.. Спасибо. Ну что ж, Бринкман не клал его на уступ, а, наоборот, пытался достать, это ясно. Конверт пролежал там несколько дней – видите, уже успел пожелтеть от солнца. Но с чего это Бринкману так загорелось унести письмо с собой? Ведь оно подтверждает, что Моттрам покончил самоубийством, но Бринкман как раз это нам и внушал!

– Бринкман мог и не знать, что в письме, – заметил Эймс.

– Или решил, что в конверте та самая тысяча фунтов, – добавил Поултни, – этакий сюрприз для его преосвященства. Я вот не акробат, но за тысячу-то фунтов и повыше бы подпрыгнул, да что там – на крыльях взлетел!

– Интересно все-таки, знал Бринкман о содержании письма или нет? – задумчиво проговорил Лейланд. – Если знал, то, выходит, он был прямым пособником Моттрама и в таком случае определенно боялся за себя… но это совсем уж нелепо…

– Нельзя ли взглянуть на само послание? – попросил Бридон. – Только, бога ради, не сочтите меня неотесанным грубияном, просто любопытно, каково оно с виду… Благодарю вас, ваше преосвященство… Гм… забавно… писали-то с черновика!

– С черновика? – переспросил епископ. – Господи помилуй, откуда вы это взяли?

– Я мысленно сравнил его с тем, недоконченным письмом, которое мы нашли в комнате Моттрама. Бедняга был не мастер сочинять письма, перо у него бойкостью не отличалось. И подтверждение тому – письмо в «Пулфорд игзэминер»; присмотревшись, вы увидите, что лишь последнюю фразу внизу страницы промокнули, как только она была написана. А все остальное высохло естественным способом, пока Моттрам обдумывал, что писать дальше. Другое дело – письмо вашего преосвященства, оно написано сразу, в один присест, и следы промакивания к концу страницы становятся все заметнее. Вот я и говорю, что у Моттрама был заготовлен черновой текст, который он просто перебелил.

– По-твоему, письмо диктовал Бринкман? Так, что ли? – спросил Лейланд. – Эта версия, безусловно, открывает новые возможности.

– Нет, я имел в виду другое: не верится мне, чтоб самоубийца так хладнокровно писал свое прощальное письмо. Впрочем, это мелочь.

– А сейчас, – сказал Лейланд, – ты наверняка ждешь, чтобы я выложил эти несчастные сорок фунтов?

– Ба! – вскричал епископ. – Оказывается, у вас тут личный интерес, мистер Бридон?! Ну что ж, Компании вы сберегли куда более значительную сумму. Ведь, так или иначе, вам придется уведомить Бесподобную, что здесь было самоубийство и претензии на выплату страховки недействительны.

– Вовсе нет, ваше преосвященство. – Бридон не спеша выколотил трубку в камин. – Я хочу написать, что Компания должна выплатить страховку, так как Моттрам скончался в результате несчастного случая.

– Силы небесные! – воскликнул епископ. – Вы что же, собираетесь утаить правду? В таком случае ваши нравственные принципы не менее порочны, чем Моттрамовы.

– Нравственные принципы здесь роли не играют, – ответил Бридон. – Речь о фактах. Я напишу Компании, что Моттрам жертва несчастного случая, ибо это чистая правда.

Анджела тихо ахнула.

– Неужели? – Мистер Эймс даже руками всплеснул.

– Опять новый поворот! – простонал мистер Поултни.

– Совершенно верно. Я не профессиональный детектив и не умею, как они, сесть, проанализировать все от начала до конца и сделать выводы. Я самый обыкновенный человек и, как все люди, ошибаюсь и недоумеваю. Но проходит немного времени, и вот, когда я думаю совсем о другом, например о пасьянсе, события неожиданно предстают передо мной в новом свете. Ну, вроде как узор из кубиков: поначалу он кажется вогнутым, а стоит отвести глаза, и – щелк! В мозгу словно что-то переключается: посмотришь снова, а узор-то выпуклый! Отчего так происходит? Оттого, что достаточно увидеть по-другому один кубик, и меняется весь узор. Так и здесь: взгляни по-новому на какой-то один факт – и вся история предстанет в новом свете.