Энтони Беркли - Тайна семьи Вейн. Второй выстрел

– Нет, конечно же, нет, – пробормотал обескураженный Энтони. – Я, собственно, ничего такого и не имел в виду. Просто подумал, что…

– Позвольте поставить вас в известность, что я отказываюсь обсуждать свою частную жизнь с человеком, которого совершенно не знаю. Так что если вам больше нечего мне сказать, то… – Она сделала многозначительную паузу, определенно ожидая, что он сейчас же оставит ее в покое – да и вообще уберется отсюда.

Энтони испытал сильнейшее раздражение. В первую очередь на себя самого. Ведь он только что выставил себя перед этой девушкой совершеннейшим дураком, с растерянным видом произнося какие-то жалкие бессвязные слова и навязывая ненужную ей помощь, хотя и сам не до конца понимал, в чем, собственно, она должна заключаться. При всем том он никак не ожидал, что эта особа воспримет его лепет как грубое и нежелательное вмешательство в свой внутренний мир. Последнее задевало его душу и чувства особенно сильно. До такой степени, что ему захотелось отомстить ей.

– Если вы так ставите вопрос, – сухо произнес он, – придется признать, что добавить к вышесказанному мне действительно нечего, и остается лишь попросить у вас извинения за беспокойство. Тем не менее, – продолжил он, повинуясь внезапно возникшему импульсу и стараясь держаться и говорить увереннее, чем прежде, – не могу не заметить, что при сложившихся обстоятельствах ваша так называемая частная жизнь в любом случае сделается достоянием широкой публики – вне зависимости от того, хотите вы этого или нет, мисс Кросс.

Неожиданно девушка покраснела как рак и на какое-то время лишилась дара речи. Потом сжала кулаки, зло блеснула глазами и откинула назад темноволосую голову, как если бы в действительности собиралась вступить в схватку с некими злыми силами.

– Если вы явились сюда для того, чтобы оскорблять меня… – произнесла она сдавленным голосом.

– В том-то и дело, что нет! – воскликнул Энтони, искренне удивленный неожиданным результатом своего выступления. – Я приехал в деревню в компании своего приятеля, который работает на «Дейли курьер». Он предложил мне встретиться с вами и попросить вас дать ему интервью. Ну так вот: я считал своим долгом предупредить вас о том, что вами заинтересовалась пресса. Вот и все.

Боевой пыл так же быстро покинул девушку, как и овладел ею, а в ее глазах стало проступать чувство, подозрительно похожее на страх. Она посмотрела на Энтони широко открытыми глазами и пробормотала:

– И вы тоже репортер? Боже! Неужели дошло уже до репортерского нашествия…

Мужчины – странные существа. Всего пять минут назад Энтони злился на себя за мягкотелость и только и мечтал о том, чтобы отомстить девушке за ее холодность и презрительное к нему отношение, но… добившись, казалось, желаемого, неожиданно испытал чувство тревоги. Возможно, по той причине, что в ее нынешнем состоянии явственно проглядывал испуг, из-за чего Энтони почувствовал себя чуть ли не разбойником с большой дороги.

– Я не репортер, – со значением произнес он и успокаивающим тоном добавил: – И вообще, не стоит так тревожиться, поскольку брать интервью у вас будет Роджер Шегингэм – отличный, между прочим, парень, писатель и к тому же мой кузен. Кстати, он просил передать, что не станет приставать к вам с расспросами, если вы не дадите на то своего согласия. Честное слово! Так что если вы не захотите разговаривать с ним, я ему так и скажу. Подумаешь, интервью! Да здесь сотни людей, которые будут только рады поговорить с корреспондентом «Курьера» на интересующую его тему. Между прочим, я с самого начала был против этого, но он сказал мне, что вы, по идее, должны согласиться на интервью. В силу ряда причин. Я только не запомнил каких. Так что не волнуйтесь, мисс Кросс. Все будет хорошо. Я лично за этим прослежу.

Честно говоря, мисс Кросс поняла только самую суть довольно сумбурного выступления Энтони – да и то не очень хорошо. Возможно, по той причине, что, хотя продолжала смотреть на него, думала, похоже, о чем-то своем. Тем не менее, когда она заговорила снова, ей, судя по всему, уже удалось взять себя в руки, и ее голос звучал почти спокойно, разве что паузы между словами были чуть длиннее, чем прежде.

– Итак, если я правильно вас поняла, лондонские газеты заинтересовались смертью моей кузины? – спросила она.

– Боюсь, все обстоит именно таким образом, – произнес Энтони виноватым голосом, будто принося извинения за все лондонские газеты.