Анна Грин - День возмездия. В лабиринте грехов (сборник)

– Теперь самое худшее миновало! Иди в свою комнату. Я сейчас приду к тебе. Мне бы хотелось только немного поговорить с Феликсом.

Из этого разговора Джек почерпнул следующие сведения.

Тотчас после венчания молодые поехали в дом родителей новобрачной, чтобы принять поздравления родных и знакомых. Оттуда они отправились в их будущее жилище, которое Уайт хотел показать своей жене, раньше чем отправиться путешествовать на юг.

Он провел ее по всему дому до ее будуара на втором этаже, а потом пошел в свою спальню, чтобы окончить последние приготовления к путешествию.

Перед спальней была небольшая комната, которая служила Уайту, с тех пор как он овдовел, рабочим кабинетом. Посредине стоял письменный стол, как раз напротив двери в спальню. Кроме этого входа, комната имела еще две двери, одной из которых, выходившей на парадную лестницу, пользовались члены семьи. Другая, предназначенная для слуг, соединялась с черной лестницей узким коридором.

В спальне стоял совершенно готовый к отправлению сундук, и только открытый ручной саквояж показывал, что сборы еще не были вполне окончены. Подле сундука нашли распростертым на полу тело Уайта. Феликсу, который, услышав выстрел, побежал к Стенхопу, и миссис Уайт показалось, будто ключи, висевшие у саквояжа, еще качались, словно задетые рукой его господина, когда он упал, пораженный пулей.

Присяжные вывели из этого заключение, что Уайт хотел положить в саквояж пистолет, и в это время сам собой произошел выстрел. Однако Джек думал, что, вернее, в этот роковой момент Уайт вынул оттуда пистолет. Правда, это выходило более похожим на самоубийство, тогда как в первом случае могла быть речь только о неосторожности. Вообще Джеку казалось невероятным, чтобы такой практический и опытный человек, как Уайт, мог упаковывать заряженный пистолет; он, скорее, склонен был думать, что в последнюю минуту Уайт взял оружие в руки именно для того, чтобы вынуть из него пулю в предупреждение какой-нибудь несчастной случайности. О возможности самоубийства Холлистер сам никогда бы не подумал. Только данное другу обещание побудило его проследить далее ход событий. Он отыскал Феликса, снова проверил на основании его слов все подробности происшедшего и во время разговора совершенно случайно спросил его, что сделалось с письмами, которые мистер Уайт написал перед свадьбой.

– Они уже давно на почте. Я видел, как слуга вышел с ними через черный ход, как только господа поехали в церковь.

Джек втайне надеялся, что посланный, раньше чем опустить письма в ящик, прочел адреса. Но что-то еще лежало у него на сердце, заставить себя коснуться чего ему стоило больших усилий.

– Бедная молодая женщина! – воскликнул он, вздохнув. – Как печально кончилось ее счастье!

– Правда, сударь, – подтвердил Феликс, – я никогда никого не видел в таком горе. Когда она вошла в комнату и увидела, что случилось, она громко вскрикнула и опустилась как пораженная громом на колени. Но все-таки у нее достаточно силы и мужества. Как только она убедилась, что муж ее действительно скончался, она овладела собой и стала спокойнее. Этим она очень помогла нам исполнить без особых хлопот все необходимое. Она такая красивая и важная дама, мистер Уайт мог бы гордиться ею. Надо думать, она останется нашей госпожой.

Когда Джек оставил дворецкого, разные мысли приходили ему в голову. Разумеется, нельзя было с уверенностью сказать, что Уайт сам пошел навстречу смерти, но, может быть, молодая женщина знала об этом больше, чем хотела сказать? Не имела ли для нее вся эта трагедия более глубокого значения, чем предполагал свет? У алтаря это не было заметно. В ее чертах Джек прочел только холодное спокойствие и надменность. Какой гордый вид был у нее, а ее драгоценности – кружева и бриллианты, надетые на ней, – могли бы составить целое состояние. Только после венчания, принимая поздравления, она казалась несколько взволнованной. Джеку казалось, будто он еще видит, как они оба стоят в конце зала. Все в молодой женщине было полно неизъяснимой прелести. Время от времени она украдкой бросала на своего мужа взоры, значения которых Джек не понимал. Мистер Уайт не обнаруживал ни малейшего волнения; если действительно он потом изменился, как утверждал Стенхоп, то, вероятно, какая-нибудь неприятность в области деловой или политической испортила его расположение духа. Чтобы он в ту минуту уже таил мысль о самоубийстве, это казалось Джеку совершенно невозможным. Как мог он стоять так спокойно и, по-видимому, беззаботно подле своей молодой, прелестной жены, когда в сердце его была смерть? А между тем разве не бывает спокойствия отчаяния при ужасных ударах судьбы, когда человек внешне сохраняет полное самообладание, как ни велика его душевная боль?