Михаил Черненок - Последствия неустранимы - Жестокое счастье.

— Возможно, и так, — согласился Стрункин. — Тоська женщина озорная, но не блудливая. Головчанский мне покоя не давал. Это, авторитетно скажу, такой гусь, что и порядочную бабенку шутя мог с панталыку сбить.

— Знали его?

— Еще бы! До Олега Туманова я у Головчанского личным шофером был. Насмотрелся на любовные шашни, хотя он тогда еще главным инженером ПМК работал. А уж как начальником стал — пришлось мне по собственному, желанию убираться. Бросил шоферить. На железную дорогу устроился, курсы рефрижераторщиков закончил. Теперь передовиком труда являюсь, а в ПМК до конца жизни баранку крутил бы без всякого почета.

— Может, Иван Тимофеевич, вы ошибались в Головчанском…

— Факты могу привести… Вот, значит, у Головчанского водилась такая порочная манера: как на объект поедет со смазливой сотрудницегй, сам за руль садится. Мне, шоферу, вроде любезность делает. Отдохни, дескать, Тимофеич, от баранки. Хочешь — домой прогуляйся, хочешь — в гараже послесарничай, подсоби ребятам.

— С кем же из сотрудниц он ездил?

— А, считай, со всеми, какие лицом получше.

— Ну, Иван Тимофеевич, такого быть не может, — недоверчиво сказал Антон. — Если вы решили сделать пояснение, то говорите конкретно, а не общими фразами.

Стрункин кашлянул в кулак:

— Конкретно, машинистку Анну Огнянникову много раз возил. Дескать, на объекте чего-то отпечатать срочно требуется. А чего, спрашивается, без машинки Анна отпечатает?.. Не надо быть папой римским, что-бы понять, что к чему. Тут и козе понятно…

— Огнянникова тогда замужем была?

— За Олегом Тумановым. Олег электриком в ПМК работал, а она с Головчанским напропалую «печатала».

— Из-за чего Туманов и Огнянникова развелись?

— Анна нагишом сфотографировалась.

— Серьезно?

— Конкретный факт! Сам у Головчанского карточку видал. Бумаги как-то он из кармана стал вытаскивать, и карточка выпала. Я поднял — цирк! Анна — почти в одних туфельках на босу ногу, как гимнасточка…

— А жена Головчанского о похождениях мужа знала?

— Нет, Софье Георгиевну, об этом известно не было. Она постоянно у меня допытывалась, что к чему, но я пояснений не давал. Невелико удовольствие — разлад в семью вносить. — Стрункин уперся широченными ладонями в колени. — Да, если правду сказать, и не нравилось мне ее поведение. Постоянно хворью маялась, а сама возьмет у врачей больничный и мигом Головчанскому звонит. Пришли, дескать, машину. Сразу мне команда поступает. Я подкатываю к дому, Софья Георгиевна выносит сидор с продуктами и — за райцентр, на берег речки, на весь день. Вечером приезжаю — сидорок пустой. Больная, называется! Меня самого как-то радикулит скрутил, так я не то что на речку — жевать не мог…

— Ну а если бы, скажем, Софья Георгиевна узнала об измене мужа?

— Она б ему кислотой глаза выжгла, — не задумываясь, ответил Стрункин.

— Знаете, от чего Головчанский умер?

— Тоська чего-то тарахтела с перепугу, когда ее из санатория в угрозыск выдернули, но я усомнился. Ради этого и пришел сюда. Чего моя супружница тут намолола?

Бирюков улыбнулся:

— Иван Тимофеевич, мы не имеем права разглашать следственные дела.

— Могу дать подписку о неразглашении.

— Ни к чему это. Ничего страшного ваша жена не сказала. Что вы беспокоитесь?

Стрункин смущенно потер колени:

— Особого беспокойства нет, но жинка моя может любого следователя в заблуждение завести. У нее, как это говорится, в голове — ветер, в ногах — дым. Тем более если Тоська находится под подозрением, то, авторитетно скажу, при такой версии неизбежна юридическая ошибка…

— Почему?

— Любовные шашни у Тоськи с Головчанским не состоялись. Если правду сказать, в августе прошлого юда она засуетилась насчет поездки к морю. Я было согласился, но ребята из ПМК вовремя подсказали, что Головчанский в это самое время в Крым улетает. Тут я жинке и заявил: «Поезжай хоть к океану со своим начальником, но, когда вернешься, ноги выдерну, а спички вставлю и скажу на суде, что так и было».

Она мой намек поняла и весь отпуск в Новосибирске, у родителей, прокантовалась… — Стрункин, склонив к плечу голову, посмотрел на Бирюкова, будто хотел убедиться, правильно ли его поняли, и продолжил: — Теперь другое пояснение внесу. Не для протокольной заковырки, а для понятия правды… Головчанский не мог рискнуть на запрещенные отношения с моей жинкой, потому как знал, что к подобным шуточкам я отношусь серьезно и под горячую руку вполне могу своему дублеру свернуть шею… Думаешь, почему он с Огнянниковой шуры-муры завел, когда Анна еще замужем за Олегом Тумановым находилась?.. Олег — парень тихий, в пузырь никогда не лезет. Вот Головчанский и распоясался.