Элизабет Ролле - Убийство в доме с привидением

Дэн громко расхохотался.

— В наше время смешно говорить о привидениях. Уж чем-чем, а привидением меня на запугаешь.

— Вы, конечно, правы, но я бы не хотела жить в доме, с которым связаны всякие ужасы, — уже серьезно ответила Линда. — У меня слишком богатое воображение, мне снились бы кошмары.

— Мне пора. — Деккер поднялся.— Всего хороше­го.— У порога он обернулся.— Не шутите больше так, мо­лодые люди...

Питер негодующе фыркнул.

— Он нам не поверил!

— Вполне естественная реакция,— заметил Стентон.

— Что вы хотите этим сказать? — воинственно вопросил Дэн.

— Было бы странно, если бы мистер Деккер думал иначе, — бесстрастно произнес Стентон.— В доме гостят четверо студентов — кого еще считать шутником, если не кого-то из них? Ведь пятно и кинжал не могли возникнуть сами по себе. Автор этой неудачной шутки находится среди нас. Если только это шутка,— задумчиво добавил Стентон, и от его слов повеяло холодом.

— Кстати, о пятне,— сказала Линда с нарочитой громкостью, словно желая звуками своего голоса прогнать неприятное, тревожное ощущение.— Почему вы решили, что на столе была кровь, а не кисель, к примеру?

— Я проверил,— ответил Майкл.— Это была кровь.

В четыре часа мисс Прайс вышла из своей спальни и сказала, что пойдет к миссис Бэнвилл. Мисс Хендрон заявила, что чувствует себя очень плохо и не в состоянии сопровождать ее. Мисс Прайс ответила, что в таком случае отпра­вится одна; прогулка и чай у миссис Бэнвилл помогут ей лучше любого лекарства.

— Я провожу вас, тетя,— вызвался Майкл.

Перед уходом мисс Прайс сказала Линде:

— Вам все равно придется быть за хозяйку — Урсула легла в постель.

Дав Линде массу наставлений насчет ужина, мисс Прайс а сопровождении Майкла направилась к дому Бэнвиллов. Питер пошел к себе, сказав, что почитает часик. Дэн устроился в гостиной писать письма. Нильс, предо­ставленный самому себе, слонялся по дому, размышляя, чем бы заняться.

— Вы играете, мистер Стентон? — донесся до него голос Линды.—- Сыграйте, пожалуйста.

Нильс остановился, решив послушать, хорошо ли Стен­тон играет. Стукнула крышка пианино, затем раздалось несколько протяжных звуков — Стентон перебирал кла­виши.

— Вы будете разочарованы,— сказал он.— Пианист из меня весьма посредственный.

— А мне почему-то кажется, что вы хорошо играете,— возразила Линда.

— Сейчас вы убедитесь, что заблуждаетесь.

Девушка казалась взволнованной, а голос Стентона звучал спокойно. За эти дни у Нильса сложилось впечат­ление, что Стентон вообще по натуре человек флегматич­ный; прежде, у Крэга, он казался более живым.

— Что вам сыграть?

— Посмотрим.— Раздался шелест бумаги — Линда перебирала кипу старых нот, которые валялись, на пианино. Для чего они там лежали — непонятно, так же как неясно было для чего стояло само пианино, ведь из постоянных обитателей дома никто на нем не играл.— Вот это. Или нет, лучше это.

— Не надо,— вдруг сказал Стентон странно изменившимся, напряженным голосом.

— Что не надо?

— Оставьте ноты.

Последовала минута тишины, потом зазвучала музыка.

«Что он играет?»—силился определить Нильс и не мог.

Чарующие, нежные звуки... Это было словно объясне­ние в любви. У Нильса возникло чувство, что, слушая эту игру, он как будто присутствует при чужом интимном разговоре. Он тихо отступил назад и пошел прочь. Эта музыка была предназначена не для него. Однако перед тем как уйти, Нильс, не удержавшись, бросил взгляд внутрь: Стентон сидел спиной к двери, и он увидел лишь его затылок, Линда стояла, облокотившись о пианино, и смотрела на Стентона с нежной и чуточку растерянной улыбкой.

Выйдя из дома, Нильс обнаружил, что был не единственным посторонним слушателем игры Стентона: напротив открытых окон комнаты, за стволом старого дуба, стояла Алиса. Маленькие руки ее были сжаты в кулачки, рот полуоткрыт, а на лице застыло выражение величайшей муки.

«Лучше б это несчастное создание вовсе ничего не понимало,— с жалостью подумал Нильс, отступая в зарос­ли боярышника,— Наверно, она сейчас думает, что никто и никогда не будет так играть для нее. Все же что он играет? Неужели импровизация? Может, он не флегматик, как я думал, а просто очень застенчив? До сих пор назы­вает Линду «мисс Бэнвилл», хотя любому видно, что она ему нравится».

Когда Нильс вошел в гостиную, Дэн все еще писал письма.

— Все при деле, кроме меня,— констатировал Нильс.