Ипполит Рапгоф - Тайны японского двора

Барон взял Канецкого под руку и повел его на балкон.

— Рассказывай, дружище, — начал Канецкий, — что случилось?

Барон рассказал Канецкому, в чем дело.

— Видишь, тут напротив стоял японский шпион, теперь его что-то не видно.

— Где? — спросил Канецкий.

— Да вот, у ювелира… тут, тут, перед нами.

Никого из японцев не было видно. Они как в воду канули.

— Знаешь, Эдмунд, — сказал Канецкий после некоторого размышления, — было бы недурно перебраться ко мне на квартиру! Там ты будешь в полной безопасности.

Барон обнял Канецкого.

— Я никогда не сомневался в твоей дружбе. Но, как ты думаешь, когда лучше перебраться к тебе?

— Рано утром, часов в шесть или в семь.

— Отлично!

Не желая стеснять барона, Канецкий еще раз обнял своего друга и тихонько удалился.

Нагасакская бухта была переполнена мелкими шхунами, китайскими джонками.

Вдали, на главном рейде, виднелись крупные двухтрубные коммерческие пароходы и военные суда.

К ним беспрестанно подъезжали кули на сампанах, перевозя на берег огромные тюки и ящики.

Пассажиры перевозились на японских шлюпках и маленьких паровых катерах.

К английскому коммерческому кораблю «Георг I» подъехала шлюпка с тремя переодетыми японскими офицерами, в которых мы узнали тех чейтов, которым глава Чей-И дал секретное поручение.

На трапе их встретил вахтенный помощник капитана.

— Что вам угодно?

— Мы желаем поговорить с вашим капитаном, мистером Гролем, — последовал ответ.

— Идите за мной.

Вахтенный повел их между рядами ящиков и тюков.

Миновав машинное отделение, он почтительно остановился у двери рубки и пригласил незнакомцев в каюту.

Капитан сидел у открытого окна рубки и спокойно курил огромную сигару.

— Чем могу служить? — спросил он при виде посетителей.

— Мы узнали в таможне, что вы завтра поднимаете якорь и уходите на Суэц.

— All right! — сказал капитан.

— Хотя ваш пароход не занимается пассажирским транспортом, все же мы просили бы вас довезти нас до Порт-Саида.

— Господа, у меня лишних кают нет, но если вы согласны довольствоваться палубным навесом, то пожалуйста, хотя, откровенно говоря, вам бы лучше дождаться пассажирского парохода японско-британского общества, который отойдет в конце этой недели.

— Нет, мы покорнейше просили бы не отказать нам в этой услуге, — возразил один из офицеров, — и мы заранее соглашаемся на те условия, которые вы нам поставите.

Капитан лукаво улыбнулся.

— Возьму с вас по шести фунтов, — улыбаясь, сказал он. — Это недорого?

— Нисколько, — воскликнули посетители.

— В таком случае, не опоздайте и с вещами приезжайте сегодня же с вечера, так как с зарей выхожу в море.

Капитан и посетители ударили по рукам и тем же путем вернулись к трапу.

Вскоре в рубку вошел вахтенный, доложивший капитану, что посетители благополучно отбыли.

— Это три пассажира до Порт-Саида. Поместите их где-нибудь под навесом.

— Есть! — ответил вахтенный.

Увидя, что вахтенный не уходит, капитан вопросительно взглянул на него.

— В чем дело, Вилли? — спросил капитан удивленно.

— Господин капитан, я считаю своим долгом обратить ваше внимание на этих японцев. Я их видел в форме японских офицеров в приморском чайном доме, где они расспрашивали одного из здешних лоцманов о Порт-Саиде.

— Что же из этого следует?

— Должно быть, они очень богаты, — заметил вахтенный, — так как гейшам платили английским золотом, а лоцману дали фунт стерлингов.

— Тем лучше для нас, пусть они нам платят за продовольствие таким же золотом; нам оно пригодится, — смеясь, добавил капитан.

Вахтенный замялся.

— Господин капитан, эти пассажиры едут с какой-нибудь военной целью, о чем в Порт-Саиде придется предупредить наши военные суда. Не пробираются ли они в Гибралтар или в другие английские укрепления?

— На здоровье. Взять их на борт нам все таки выгодно, — сказал капитан и вместе с вахтенным вышел, направляясь к лебедкам.

Судовая команда энергично работала, готовясь к путешествию.

Крики команды сменялись грузными ударами падающих в трюм ящиков и тюков.

На всем протяжении набережной Орсе в шесть часов утра царила тишина.

Аристократические отели этой роскошной набережной не проявляли в столь раннее время дня никаких признаков жизни.

Лишь изредка по панели виднелись рабочие, пробираясь на фабрики и заводы. Не слышно было ни шума колес, ни громкого говора, ни хлопанья бичей.