Джон Карр - Голодный гоблин

Нигел и доктор Весткотт с киями в руках стояли по обе стороны стола. Мюриэль в том же кремово-розовом платье, в котором она была в воскресенье вечером (Пат опять предпочла голубовато-серый цвет, а Сьюзен – зеленый), располагалась поодаль от стола, и было видно, что она напряжена так, словно испытывает физические страдания.

– В самом деле! – вскричала она. – Судя по тому, как доктор Весткотт осудил меня – только доктор Весткотт, и никто другой! – любой может сделать вывод, что я громко ругалась в Вестминстерском аббатстве. А я не делала ничего подобного!

– Вы же знаете, что она права, – тут же согласился Нигел. – Она не делала ничего плохого. Все, что она сказала...

– Все мои слова, – заявила их пышноволосая хозяйка, – были всего лишь повторением того, что сказала та женщина. Она явилась сюда вчера вечером, довольно поздно после обеда и поговорила с Нигги. Он все равно собирался уезжать, но из-за ее бредовых слов буквально вылетел. В настоящее время Ниг вернулся и все мне рассказал. Единственный человек, которому я сегодня рассказала... впрочем, не важно.

Элен Обер хотела танцевать голой на лужайке. Она этого не сделала. Ее здесь не было, и она ничего не смогла сделать. Но, судя по возмущению и потрясению доктора Весткотта...

Пусть даже в голосе доктора Весткотта не было возмущения и потрясения, понижать его он не собирался.

– Позвольте мне подчеркнуть, мадам, что я очень редко, как вы изволили выразиться, кого-то осуждаю. Я не моралист и не пуританин. Если я просил вас не говорить таких слов во всеуслышание, воздержаться от пользования языком, который, как принято говорить, «может вызвать краску на лицах молодых людей»...

– Ох уж эти мне «молодые люди»! А то мы не слышали, как они себя ведут в наши дни! Если даже допустить, что такая молодая личность в самом деле существует, то она должна быть самой глупой, самой ханжеской маленькой лицемеркой во всем нашем лицемерном обществе! Быть вообще без одежды – это очень приятно, даже, можно сказать, чудесно... в уединении и с любимым мужчиной...

– Слушайте, слушайте! – поддержал ее Нигел.

– Но я не должна была упоминать обнаженность, да? Доктор Весткотт водрузил на переносицу пенсне и пригладил свою ухоженную бородку.

– Если я настоятельно попросил вас быть сдержаннее, дорогая леди, моя просьба практически не имела отношения к общепринятой морали или к отсутствию ее. Куда больше она относилась к тому качеству, которое вы так высоко цените, – к наличию хорошего вкуса. Вы вызвали ненужное напряжение, чем серьезно смутили мисс Клейверинг...

– Я в самом деле смутила вас, Сьюзен? – вскричала Мюриэль.

У этой юной девушки с янтарными глазами даже не было возможности ответить. Мюриэль, повернувшись к ней, увидела возникшую в дверях группу. Может, изумленная, но отнюдь не испуганная, хозяйка оценила ситуацию и тут же включилась в нее.

– Мистер Коллинз! – сказала она. – Пат, моя дорогая! И Кит! Входите же!

Все пробормотали вежливые приветствия. Пат вошла в сопровождении своих спутников.

– Мистер Коллинз! – продолжила Мюриэль. – Теперь, когда все ужасные слова произнесены и заклинания выслушаны, давайте непредвзято посмотрим на них. Элен Обер была здесь вместе со мной, когда вы и полковник Хендерсон заехали сюда. Она постаралась не попадаться вам на глаза и оставалась еще долго после вашего отъезда. Позже вы и полковник вернулись, нанеся нам четвертый визит; Элен этого не сделала. Но довелось ли вам услышать о ее фантазиях, что она хочет скакать по нашей лужайке, как верная ученица Жан Жака?

Уилки Коллинз покачал головой:

– Нет, пока вы о них не упомянули, миссис Сигрейв. В силу некоторых намеков, которые эта леди обронила вчера за вашими воротами, мне кажется вполне возможным, что она обдумывала такие мысли. Среди прочих я получил от Кита Фарелла очень четкий подробный отчет о всех уликах и свидетельских показаниях. А вчера днем я сам все увидел и услышал. К тому времени мне это представлялось всего лишь возможностью, не больше.

– И тем не менее! – Мюриэль отбросила все возражения. – Значит, полицию не заинтересовали кое-какие случайные мысли женщины? Значит, они не имеют значения. На самом деле она ничего такого не делала. Так?

– Миссис Сигрейв, – тихим голосом сказал Уилки Коллинз, – надеюсь, вы простите то, что должно выглядеть как недозволенная поправка к недозволенному предположению. Но она могла это делать и сделала.

– Она в самом деле танцевала голой?