Вячеслав Марченков - Уродина

– Поздравляю тебя мой любимый муженёк с наступившим новым годом. Желаю тебе стать хорошим отцом своему ребёнку, который должен родиться в этом, тысяча девятьсот девяносто первом году!

– Что?

Не поверив своим ушам, радостно воскликнул Евгений;

– Я скоро буду отцом?

– Да любимый! Именно это я и хотела тебе сказать.

Парень, горячо вскочив с места, протянул руки к супруге, и крепко обняв её, нежно поцеловал, совсем тихо вымолвил;

– Дай бог нам счастья!

Чёрная, представительского класса, Волга, чуть слышно подъехала к остановке. У которой, кутаясь в лёгкое осеннее пальто, стоял, одиноко, крепкого телосложения мужчина. Открыв переднюю дверь автомобиля, он быстро заскочил в салон, громко ругаясь;

– Ух! Ну и холод! Просто собачий. Так и яйца недолго себе отморозить.

– На рождество всегда мороз крепчает.

Тихо вымолвил властный голос позади него, и чуть помедлив, спросил;

– А что там теплее было?

На что пассажир, не поворачивая головы, ответил;

– Нет, конечно! Вы же знаете! Но там холод так не чувствовался. Да и телогрейка греет, а этот лапсердак только для форса.

– Что ж, тебя твои кореша, не подогрели?

Усмехнувшись, вновь поинтересовался таинственный голос.

– Вы сами знаете, Николай Иванович, что они на мели!

Кашлянув, объяснил он, продолжив;

– Хотел дёрнуть на днях у одной мадам пресс с котомкой, да вы не велели.

– Не за тем я тебя с нар вытаскивал, Якут, чтобы ты мелочь по карманам щипал.

Повысив тон, грозно проговорил позади него все тот же человек и не терпящим возражения тоном продолжил наставления;

– Значит так! Собирай свою шоблу. Скоро начнём шерстить. Я думаю, что с севера города. Бурый, показал характер. Значит и в расход пойдёт первым. Ты, до поры, не светись! В этом деле ошибиться нельзя. Ты сам знаешь, что Петля, что Камил, да и другие жулики, все волки зубастые и прожжённые. С ними надо держать ухо востро. Но это не твоя забота. Делай лишь то, что я тебе скажу. И не вздумай жадничать. Брать нужно столько, чтобы люди могли дышать. А с несогласными поступать жёстко. Особенно, с теми, кто перейдёт дорогу. Я прикрою.

Человек замолчал, обдумывая что-то, после чего медленно добавил;

– И вот ещё что. Вначале найди исполнительного человека для непредвиденных ситуаций. Его тоже не в коем разе без надобности не свети в делах. Чтобы о нём знали только ты и я. Можешь испытать его на Буром. Ты всё понял?

– Сделаю всё в лучшем виде!

Согласно процедил сквозь вставные зубы Якут. И сидевший позади него, довольно произнёс;

– Вот и хорошо! В городе должен быть один хозяин! А сейчас их, как собак не резаных, развелось. На каждый район по господину.

После чего, обращаясь к водителю, молчавшему во время их беседы, по-хозяйски, бросил;

– Лёш, отдай ему грев.

Тот, открыв бардачок, без слов вытащил три пачки не распакованных двадцати пяти рублёвых купюр, положив их на панель приборов перед пассажиром. Якут, тут же, нервно схватив деньги, запихнул их во внутренний карман пальто. И довольно цокнув языком, выговорил;

– Я всё отработаю, Николай Иванович!

– Я знаю!

Коротко буркнул тот, добавив;

– И смотри не шути со мной. Предупреждать не буду!

– Да вы чё, Николай Иванович! За фраэра меня держите?

Возмущённо воскликнул Якут, но с заднего сиденья властный голос его тут же остудил;

– Ладно! Не пыжься, а то пукнешь! Иди! Будут проблемы, знаешь, как со мной связаться!

Звонок нещадно трезвонил над старой, с облупившейся краской, входной дверью. Наконец, из комнаты послышался тихий скрип половиц и в коридоре появился силуэт человека с большой залысиной на лбу, ровным, большим носом и маленькими бегающими глазками, спрятанными глубоко в морщинистых глазницах, что сразу выдавало его почтенный возраст. Одет он был в потёртый махровый халат из под которого виднелись босые ноги, обутые в синие велюровые тапочки. Не торопясь, подойдя к двери, мужчина не по годам бойко, с лёгким еврейским акцентом, произнёс;

– И кто так настойчиво давит на мой мозг этой ни к чему негодной музыкой?

Звонок тут же перестал верещать, а за дверью послышался голос;

– Ицхак Натанович! Это Алексей! Мы с вами договаривались о встрече!

– Я прекрасно помню о нашем разговоре. Зачем же ломать мой звонок? Он мне дорог, как память о моей дорогой Саре, безвременно ушедшей двадцать лет назад.