– Да ну его куда подальше! – бесшабашно отмахнулся Раффлз.
– Ну, если ты это серьезно… – В моем голосе прозвучала робкая надежда.
– Разумеется, серьезно! Так что, едем? В последний раз спрашиваю.
– Конечно! Если поедешь ты… – с какой-то странной неохотой согласился я.
Когда я жал ему руку и махал на прощание, я пребывал в полной уверенности, что мы оба больше никогда не вернемся к этому разговору. Приглашение я счел минутной прихотью, не более. Однако очень скоро мне захотелось, чтобы оно оказалось реальностью, поскольку меня обуревало желание уехать из Англии раз и навсегда. Я почти ничего не зарабатывал. Я в буквальном смысле существовал на разницу между тем, что платил за комнату в загородном пансионе, и суммой, за которую сдал свою лондонскую квартиру на весь туристический сезон. Но сезон неумолимо подошел бы к концу, а в Лондоне меня ждали кредиторы. Возможно ли быть полностью честным? Будучи при деньгах, я никогда не залезал в долги, и нечестность по отношению к кредиторам не казалась мне чем-то подлым или постыдным.
От Раффлза, разумеется, никаких вестей не поступало. Я нисколько этому не удивлялся, потому что и не ожидал ничего иного. Прошла неделя, потом еще одна, и вот в среду, после моих безуспешных поисков Раффлза в столице, я скромно поужинал в клубе, где все еще состоял, и зашел в свою городскую квартиру. Там меня ждал сюрприз – телеграмма от Раффлза. Она гласила:
«Выезжай с вокзала Ватерлоо «Северогерманским Ллойдом» в следующий понедельник 9:25. Жду в Саутгемптоне на борту «Улана» с билетами руках. Подробности письмом».
И письмо не заставило себя ждать, очень теплое послание, полное заботы о моем здоровье и душевном самочувствии. Оно, казалось, возродило наши былые отношения как раз в тот момент, когда уже казалось, что им настал конец. Он писал, что забронировал два места до Неаполя, откуда мы должны отправиться на остров Капри, считавшийся подлинным раем на земле, где мы станем греться на солнце и «позабудем все заботы». Письмо привело меня в восторг. Я никогда не был в Италии, и тут меня приглашают. На все лето! Неаполитанский залив – одно из чудес света, писал Раффлз, к тому же «нас ожидают дивные морские дали». Казалось, на него случайно снизошло поэтическое вдохновение. Однако, если вернуться к прозе, я счел весьма непатриотичным то, что он выбрал немецкий пароход. С другой стороны, за свои деньги ты нигде не получишь столько комфорта и обходительного отношения, кроме как у немцев. Помимо всего прочего, тут могли сыграть роль более веские причины. И телеграмму, и письмо Раффлз отправил из Бремена. Это дало мне все основания полагать, что он использовал свои обширные знакомства для того, чтобы свести к минимуму наши материальные затраты.
Вы представить себе не можете, как я обрадовался! Неаполь, Капри – подумать только! Ясное синее небо, ласковое южное солнце, теплое море! Курящийся вдалеке Везувий и дивный город, где день и ночь звенят мелодичные песни и где поют поголовно все – от председателя городского совета до фруктовщиков и лодочников. Апельсиновые рощи, раскинувшиеся прямо вдоль дорог, помнящих грозную железную поступь римских легионов и восторженные возгласы процессий триумфаторов. Я отбросил все остававшиеся сомнения и принялся собираться в путь. Мобилизовав все свои ресурсы, я сумел заплатить за пансион в Диттоне. Потом получил скромный гонорар в одном маленьком журнале, на который смог пошить себе новый фланелевый костюм. Прекрасно помню, как я разменял последний соверен, когда покупал большой блок любимых моим другом сигарет «Салливан», чтобы Раффлзу было что курить во время круиза. И вот в понедельник, на заре чудесного дня того злосчастного лета с легким сердцем и пустым кошельком я сел в экспресс, увозивший меня к морю и солнцу.
В Саутгемптоне нас ждал посыльный катер. Раффлза на его борту не оказалось, хотя я его особо и не искал, пока мы не подошли к борту лайнера. И там мои поиски не увенчались успехом. Среди ожидавших у трапа и приветственно махавших руками его не оказалось. На борт я поднялся с тяжелым сердцем. Билета у меня не было, денег тоже. Я не знал даже номера нашей каюты. Я уже почти отчаялся, когда спросил у пробегавшего мимо стюарда, есть ли на борту некий мистер Раффлз. И – о счастье! – таковой там был! Но где? Торопившийся стюард не знал, а посоветовал мне поискать и поспрашивать. На прогулочной палубе я его не встретил, в салоне тоже. В курительной сидел лишь какой-то маленький немец с закрученными почти до уголков глаз усищами. В каюте, номер которой я узнал во время своих поисков, следов Раффлза также не обнаружилось, хотя чемоданы с его фамилией на ярлыках вселяли некоторую надежду. Я никак не мог взять в толк, почему он скрывается. Очевидно, на то существовали какие-то особые, неведомые мне причины.
Читать дальше