Артур Конан Дойль - Самые знаменитые расследования Шерлока Холмса

Шерлок Холмс слегка похлопал в ладоши и усмехнулся:

– Честное слово, Ватсон, вы делаете блестящие успехи. Право же, так. Однако, сказать правду, все существенное вы упустили. Не нащупали метода и только подмечали цвета. Никогда не полагайтесь на общее впечатление, мой мальчик, сосредоточивайтесь на деталях. Первый взгляд я всегда бросаю на женские рукава. У мужчин, пожалуй, начинать лучше с брюк на коленях. Как вы заметили, рукава у этой женщины отделаны плюшем, так услужливо сохраняющем отпечатки. Двойная линия, где машинистка прижимает запястья к столу, была очень четкой. Швейная машинка оставляет такой же след, но только на левой руке и на стороне, противоположной большому пальцу, а не во всю ширину запястья, как в данном случае. Затем я взглянул на ее лицо и заметил по сторонам переносицы вмятинки от пенсне, а потому позволил себе упомянуть про близорукость и печатание на машинке, что как будто ее удивило.

– Во всяком случае, удивило меня.

– Но, простите, это же лежало на поверхности. Затем я, в свою очередь, удивился и заинтересовался, поглядев вниз и обнаружив, что сапожки на ней хотя и похожи, но от разных пар – носок одного был узорчатым, а другого – простым. Один был застегнут только на две нижние пуговички из пяти, а другой – на первую, третью и пятую. А когда вы замечаете, что барышня, в остальном одетая аккуратно, вышла из дома в сапожках от разных пар, застегнутых лишь наполовину, не требуется особой дедукции для вывода, что она покинула дом второпях.

– И что еще? – спросил я с величайшим любопытством, которое во мне неизменно пробуждали исчерпывающие логические построения моего друга.

– Мимоходом я заметил, что перед тем, как уйти из дома, она написала записку, причем когда была уже в верхней одежде. Вы заметили, что ее правая перчатка была чуть порвана на указательном пальце, но словно бы не увидели, что и материал перчатки, и сам палец были слегка испачканы фиолетовыми чернилами. Она писала второпях и слишком глубоко макнула перо в чернильницу. Причем нынче утром, иначе пятнышко на подушечке пальца не сохранилось бы. Все это забавно, хотя и элементарно, но пора взяться за дело, Ватсон. Не будете ли вы так добры прочесть мне из объявления, как выглядит мистер Хосмер Ангел?

Я поднес маленькую вырезку к свету.

«Пропал, – взывала она, – утром четырнадцатого джентльмен по имени Хосмер Ангел. Рост примерно 5 ф. 7 дюймов, крепкое сложение, бледный цвет лица, черные волосы с легкой пролысиной на макушке, пышные черные баки и усы; темные очки, речь с запинкой. Когда его видели в последний раз, был одет в черный сюртук с шелковой отделкой, черный жилет с золотой часовой цепочкой, серые твидовые брюки, коричневые гетры на штиблетах с резиновыми вставками. Известно, что он сотрудничал в конторе на Лиденхолл-стрит. Тому, кто сообщит что-либо…» И т. д. и т. д.

– Достаточно, – сказал Холмс. – А что до писем, – продолжал он, пробегая их глазами, – они не содержат ничего, кроме избитых фраз. Ни единого намека в них на личность мистера Хосмера, если исключить то, что он разок процитировал Бальзака. Однако они содержат деталь, которая, несомненно, бросилась вам в глаза.

– Они напечатаны на машинке, – сказал я.

– Мало того, на машинке напечатана и подпись. Взгляните на четкий мелкий шрифт «Хосмер Ангел» внизу. Как видите, есть дата, но нет адреса, если не считать Лиденхолл-стрит, что несколько неопределенно. Подпись более чем многозначительна. Собственно говоря, мы можем считать ее исчерпывающей.

– В каком смысле?

– Дорогой мой, разве вы не видите, насколько она важна в этом деле?

– Ничего такого я в ней не усматриваю. Разве что он оставлял себе лазейку, чтобы отрицать, что письмо послано им, если ему будет предъявлен иск за нарушение брачного обязательства.

– Нет, совсем не то. Но я напишу два письма, которые полностью прояснят дело. Одно в некую фирму Сити, другое отчиму нашей барышни, мистеру Уиндибенку, с просьбой посетить нас здесь завтра вечером в шесть часов. Всегда лучше наводить справки у родственников мужского пола. А теперь, доктор, до получения ответа на эти письма мы ничего больше сделать не можем и потому пока оставим нашу маленькую проблему в покое.

У меня были все причины верить в особый логический дар моего друга, в его энергичность в действиях, и потому я не сомневался, что у него должны быть весомые основания для небрежной уверенности, с какой он отнесся к редкостной тайне, которую его призвали раскрыть. Мне был известен только один случай, когда он потерпел неудачу, – в деле короля Богемии и фотографии Ирен Адлер, но, вспоминая жуткое приключение «Знака четырех» и поразительные обстоятельства, связанные с «Этюдом в багровых тонах», я чувствовал, что ему не удастся распутать разве уж совсем невероятный клубок.