Роберт Райан - Земля мертвецов

Закончив с последним пострадавшим – юноше разбило лицо, повредило барабанные перепонки и сорвало взрывной волной одежду с тела, –  миссис Грегсон поставила заново кипятиться медный чайник и знаком пригласила Ватсона сесть.

– Надо посмотреть ваш глаз, –  сказала она.

Майор и раньше чувствовал жжение, но, только достав зеркальце из набора, увидел, как глаз воспалился и покраснел.

– Пыль от снайперской пули, –  спокойно пояснил он.

– Какой такой пули?

Он объяснил, что подозревает покушение на Черчилля или на него самого за миг до начала обстрела. Или даже одновременно с первым снарядом. Одна пуля попала в стену, другая – в грудь злополучному часовому.

Миссис Грегсон налила и поставила остывать немного кипятка. И нахмурила брови.

– Я плохо разбираюсь в оружии. Знаю только, что оно творит с человеческим телом. Но дострелить досюда с вражеских позиций – не слишком ли?

Ватсон вспомнил все, что узнал о снайперах, изучая карьеру Себастьяна Морана, знаменитого охотника и несостоявшегося убийцы Шерлока Холмса.

– Хорошая винтовка точно бьет на шестьсот ярдов. Может быть, на восемьсот – в умелых руках и с телескопическим прицелом. До ближайших германских траншей гораздо дальше. В решении подобных задач необходимо двигаться от следствия к причине. Вынужден заключить, что стреляли с нашей территории.

– Предатель?

– Лазутчик. И засел он, если не ошибаюсь, на колокольне, падение которой мы видели. Я наблюдал в надежде его высмотреть, но не дождался.

– Как же?.. Это невозможно! Немец не пройдет незамеченным через наши окопы!

– Маловероятно, –  признал Ватсон. –  Но не невозможно.

– Откиньте, пожалуйста, голову.

Она промывала глаз из шприца прохладной стерилизованной водой. Легонько поддерживала его за подбородок и поворачивала голову туда-сюда. Ватсон поймал себя на том, что ему это приятно.

– Майор, я должна извиниться за грубость в адрес вашего друга.

– Вы не первая ошибаетесь в нем.

– Я извиняюсь не за отношение. Не шевелитесь! Честное слово, нет пациентов хуже врачей! От своего мнения я не отказываюсь.

– Вы несправедливы. Подумаем, в чем вы его обвиняете. Тщеславен? Да, он здраво оценивает свои таланты. Я сам, случалось, писал, что нахожу его самовлюбленность отвратительной. Однако он редко занимался расследованиями ради финансовой выгоды или славы. Наркотики? Только когда ему не к чему было приложить свой интеллект, а в последнее время, как мне кажется, его ум целиком поглощен тайнами улья. Самодовольный, говорите? Он доволен собой, когда прав, а прав он чаще, чем ошибается. Что еще?..

– Женоненавистник.

Тут Ватсон задумался. В сущности, во всех обвинениях была доля истины. Но «ненависть» – слишком деятельная эмоция. Здесь вернее подошло бы слово «равнодушие».

– Что ж, он действительно не слишком интересовался прекрасным полом. И никогда не заинтересуется. Однако была одна женщина… а может, и две.

Ватсон очень надеялся на мисс Вайолет Хантер, гувернантку из поместья Медные буки, которой Холмс, казалось, весьма увлекся, но все кончилось ничем. Завершив расследование, он выбросил девушку из головы.

– Я говорю об идеях суфражизма. О правах женщин. Разве не его стараниями несколько десятков суфражисток попали на виселицу?

В том деле Ватсон не принимал участия. Но некоторые подробности помнил.

– Дорогая миссис Грегсон, разве те женщины не замышляли поджог парламента?

– Когда он пустовал, –  возразила она.

– Это здание пустым не бывает. Кто-то мог погибнуть. Преступление было обдумано и предотвращено в последний момент. Движение суфражизма перешло от справедливых – да, я признаю их справедливость – протестов к террору и устрашению.

– Среди тех женщин были мои подруги.

– Право? – Он повернул голову, чтобы взглянуть ей в лицо. Сестра Спенс не ошибалась относительно женщин из волонтерской службы. –  Значит, в основе вашей неприязни личные причины?

– Не дергайтесь, бога ради. Почему вы его так защищаете? То есть не признаете за ним ни единого недостатка.

– Конечно, признаю! Безупречных людей не бывает. Но я предпочитаю судить его по его достоинствам. И защищаю, потому что он…

Ну скажи это. Друг. Только ты уже не уверен, что можешь назвать его другом. Ватсон знал, как беспощаден бывал он к тем, кого обвинял в предательстве. И все равно это не повод отказываться от него и от всего, через что они вместе прошли.