Ланиус Андрей - Бизнес-план убийства

Похоже, дедуля неплохо приложился к знаменитой карповской клюквянке, ибо его движениям определенно недоставало координации.

– Тук-тук! – окликнул его Груздев. – Здорово, дед Афанасий! Как живется-можется?

Тот повернул голову, склонив ее набок, отчего сделался похожим на одну из своих хохлаток.

– Здравствуйте, господа-товарищи хорошие! – рассыпчатым тенорком ласково ответил он. – Наливочки желаете? Клюквянки? Ох, и забориста! – самоупоенно причмокнул губами, затем вдруг встрепенулся: – Ты, что ли, Сидор?

– Он самый… Так и хозяинуешь один? – осведомился Груздев. – Жанна не обещалась приехать?

– Нету моей ягодки наливной, нету моего цветочка-бутончика! – пропел дед Афанасий.

– А вдруг приедет? – успокоил его Груздев. – Она же любительница сюрпризов. Вот возьмет, и нагрянет! А что там твоя Феня, какие новости?

Весь переговорный процесс Сидор Тихонович великодушно взял на себя. Я лишь стоял рядом и слушал, да кивал в нужных местах. Между прочим, старик Ворохов оказался необыкновенно говорливым. Он так и сыпал рифмованными словечками. Не хочу показаться жестокосердым, но подумалось, не избыточная ли говорливость стала причиной его забывчивости? Впрочем, покуда не наблюдалось никаких признаков старческого маразма. Ответы дедушки Афанасия можно было признать образцом здравого смысла, если бы не их чрезмерная цветастость.

Из глубины участка доносился грозный собачий рык, и я счел целесообразным поинтересоваться, не возникнут ли у меня проблемы с четвероногим стражем дома. На это дедушка Афанасий заметил, что на ночь он оставит собаку на цепи. Груздев при этом успокаивающе шепнул мне, что по хозяйству дедушка никогда ничего не забывает.

Тем не менее, я купил у дедули коробок спичек (за червонец), а также заплатил ему за два дня проживания.

Затем меня провели через высокое крыльцо в дом и предложили на выбор любую из полдюжины комнат, которые как бы окольцовывали огромную русскую печь, занимавшую весь центр дома. При этом хозяин сообщил, что в летнее время он предпочитает ночевать на сеновале.

Я выбрал комнату с окном, из которого просматривался участок реки. В комнате имелся старенький, но удобный диван. Вот и отлично!

Груздев ушел. По его словам, в пансионат. Но, проводив его взглядом из окна, я убедился, что непоседливый администратор свернул совсем в другую сторону.

Было четверть двенадцатого, но сумерки только-только начали сгущаться – такова уж особенность нашего короткого питерского лета.

Зная, что уснуть все равно не удастся, я решил ознакомиться с окрестностями поближе и отправился на прогулку.

Судя по всему, Карповка стояла на земле, отвоеванной у леса. Впрочем, кое-где, внутри деревни, сохранились его островки в виде группы сосен или зарослей дикого шиповника. Из раскрытых окон доносились громкие голоса, звуки музыки. В укромных уголках вдоль реки шептались о чем-то своем парочки. Захмелевшая компания устроила вечернее купание. На небе не виднелось ни облачка – верный признак хорошей погоды на завтра.

Я сидел над рекой, курил и думал о том, что сведения, полученные мною от Шестоперовой, подтверждаются в полном объеме. Она не ошиблась ни в одной детали. По крайней мере, по состоянию моей информированности на текущий момент. Похоже, у этой женщины воистину зоркий глаз.

Со своей стороны, я тоже не подвел ее, как заказчицу, ни в чем.

Я знал точно, что Груздев заснет сегодня не раньше, чем поделится выведанной тайной с домашними, а также первейшими друзьями. Вот и отлично! Значит, уже с утра по Карповке прокатится слух о приезде питерского юриста, занятого поисками наследника богатого заокеанского дядюшки. Я ничуть не сомневался, что мою версию Груздев переиначит на собственный лад. К этим слухам добавят кое-что от себя и пассажиры автобуса, чье любопытство я возбудил, высадившись у тропинки на пансионат. В той или иной форме молва дойдет до Эдика и Кости, придав моему появлению весомую постороннюю причину. Да и мое квартирование в доме дедушки Афанасия теперь целиком спишется на Груздева. Я совершенно отмазал вас, любезная Валентина Федоровна, и теперь вы абсолютно чисты перед компаньонами вашего мужа.

Плавное течение Свияти, в водах которой уже отражались первые звезды, завораживало. Хотелось хоть ненадолго отключиться от суеты последних дней.

Я выкурил еще одну сигарету и отправился к своему новому пристанищу.

В моей комнате горел свет. Я помнил совершенно точно, что, уходя, погасил его везде. Дедушка Афанасий, по идее, должен был уже давно мирно похрапывать на сеновале. Неужто старик потерял сон и решил потолковать с постояльцем “за жизнь”? Этого мне еще не хватало!