Марджери Аллингем - Цветы для судьи

– Не буду, – с детской покорностью ответил Ричи.

Мистер Кэмпион посмотрел на него с признательностью. Интересно, а что думает Ричард Барнабас о Кэмпионе? Наверное, тоже считает загадочным чудаком.

Они расстались в половине седьмого. Весеннее утро встретило холодом и мелким дождем. Мистер Кэмпион поспешил домой принять ванну и побриться – для дел еще слишком рано. Кроме того, он безропотно вверил себя заботам мистера Лагга, тот был в этом деле непревзойденный специалист. Зрелище скорбного здоровяка, который в половине восьмого утра в одних только брюках застыл на коврике в ванной – одна огромная рука сжимает миниатюрные хирургические ножницы, другая держит еще более миниатюрный рулон пластыря, – откровенно порадовало мистера Кэмпиона.

Жаль только, слуга с ним не разговаривал. Мистер Лагг стал жертвой двойственных чувств: новая личность бунтовала против дурной славы, угрожающей его хозяину в связи с судебным процессом, тогда как личность старая была глубоко оскорблена тем, что Кэмпиону повезло ввязаться в драку, в которой самому Лаггу принять участие не дозволили.

– Ну вот, – он обозрел дело своих рук. – Теперь, когда я потратил кучу времени, чтобы вернуть вам джентльменский вид, можете снова нырять в светские нечистоты. Вываляйтесь в них, точно псина, – но меня отмыть не просите. Грязь прилипает сильней, чем тот пластырь, что я наклеил на ваш фасад.

– Душевная грязь? – приветливо спросил мистер Кэмпион.

– Вы меня поняли, – предостерег Лагг. – А той домработнице, если бы мог, я бы выразил свое презрение. И неважно, что плеваться неприлично.

Одежду мистер Кэмпион натягивал в молчании. В девять часов он уже ждал под дверью небольшой конторы на четвертом этаже здания по Сент-Мартинс-лейн.

Здесь Альберта и обнаружил бывший инспектор уголовной полиции Бет, когда с трудом поднялся по лестнице к своему сыскному бюро, открытому им после выхода в отставку.

– Мой помощник никогда не приходит раньше половины, мистер Кэмпион, не могу заставить, – посетовал Бет, отпирая дверь. – Ей-богу, попробовал бы он у меня в полиции опоздать на полчаса!.. Неужели мы можем быть чем-нибудь вам полезны? Ну и ну. Я-то думал, Скотленд-Ярд вам даже белье стирает.

– Решили привнести в работу немного юмора, я смотрю, – одобрительно заметил посетитель. – «Веселый развод» и «Шантаж курам на смех»? Неплохо придумано. Увы, в том небольшом поручении, с которым я к вам пришел, нет ничего забавного.

Он извлек из кармана мятую коричневую сберкнижку, раскрыл ее, произнес несколько точных распоряжений. Бывший инспектор был озадачен.

– Если бы речь шла о том, что некто выдает себя за владельца и снимает деньги, тогда понятно. Но кому какое дело, кто именно пополняет счет?

– Мне есть дело, – ответил мистер Кэмпион. Он безумно устал. – Я парень гордый, хочу знать, откуда мне поступают средства.

Бет посмотрел на сберегательную книжку.

– И давно вас зовут Дора Филлис Нетли? – с сомнением протянул он.

Кэмпион доверительно подался вперед.

– Позвольте людям иметь секреты, – шепнул он. – За дело. И постарайтесь успеть к вечеру.

– Уже сегодня?! Как мы успеем? – возмутился хозяин бюро.

– Конфиденциально и предприимчиво. У вас на двери написано, – заявил мистер Кэмпион и поспешил прочь.

В начале одиннадцатого он подошел к Британскому музею и замер у подножия широкой закопченной лестницы из гранита, беспокойно ощупав нагрудный карман. Сильное утомление сделало Альберта рассеянным, и он никак не мог вспомнить, переложил ли, переодеваясь, в этот костюм бумажник – там была страница из «Жуира», которую мистер Кэмпион бессовестно стащил прямо из-под носа у Ричи.

Хранители древних музейных сокровищ обращаются со временем так, как оно того заслуживает. Крестный мистера Кэмпиона, профессор Банни, прибыл на службу довольно поздно, а потому утро уже почти закончилось, когда бледный молодой человек в роговых очках наконец-то покинул историческое здание и прошествовал назад мимо гранитных колонн.

Мистер Кэмпион шел медленно, переваривая информацию. Крестный очень помог. Теперь Альберт знал наверняка: рукопись «Жуира» в синем кожаном футляре, которая застрахована на двадцать тысяч фунтов и числится на балансе известной фирмы «Барнабас и партнеры» в качестве обеспечения этой суммы, не была написана рукой Уильяма Конгрива, почившего в тысяча семьсот двадцать девятом году, равно как использованная для написания бумага не была изготовлена раньше тысяча восемьсот шестьдесят третьего года.