Гарольд Шехтер - Разговорчивый покойник. Мистерия в духе Эдгара А. По

– Хотя ваша рана выглядит не очень-то приятно и, несомненно, является источником беспокойства и боли, она совершенно не опасна, – сказал я. – Надо лишь хорошенько промыть ее, обработать одной из ваших чудесных мазей, перевязать, и, уверен, она быстро затянется. Но, ради всего святого, доктор Фаррагут, что здесь произошло?

– Не могу сказать наверняка, – ответил доктор. – В голове туман. Дайте-ка подумать… Помню, я стоял в своей лаборатории, – продолжал он после короткой паузы, – да, стоял возле стола. Готовил какие-то пилюли.

– Может быть, те, что вы обещали моей жене, Вирджинии? – предположил я.

Да-да, именно, – сказал доктор Фаррагут. – Теперь начинаю припоминать. Это было вскоре после обеда – часов в семь. Я только-только пришел сюда и принялся за работу. Тут мне показалось, что я услышал какой-то звук. Прежде чем я успел обернуться, что-то ударило меня сзади по голове. Больше ничего не помню.

– Может, принести вам чего-нибудь попить, доктор Фаррагут? – вмешалась Луи, встав перед раненым джентльменом. – Может, стакан воды?

– Нет, спасибо, моя дорогая, – сказал Фаррагут, пристально глядя на девочку. – Мы знакомы?

– Меня зовут Луиза Мэй Элкотт, – ответила девочка. – Я пришла с мистером По.

– Да, конечно, одна из сестер Элкотт. То-то мне показалось, что у тебя знакомый вид.

– Скажите, доктор Фаррагут, – спросил я, – вы надежно заперли двери, прежде чем удалиться в лабораторию?

Врач покачал головой, вздрогнул и сказал:

– Нет. Я никогда не запираю двери, пока не соберусь на покой.

– Стало быть, кто-нибудь мог свободно войти, пока вы были поглощены работой? – сказал я.

– Полагаю. Но кто? Кому понадобилось делать такое?

– Две версии моментально возникают сами собой, – сказал я. – Нападение мог совершить некий неизвестный вам враг, который, затаив на вас злобу, захотел в отместку ранить вас, при этом не совершая убийства. Либо же на вас напал грабитель, хотевший вывести вас из строя, пока он будет обчищать дом.

– Неизвестный враг? – насупившись, сказал Фаррагут. – Не могу себе представить, чтобы кто-то хотел причинить мне вред. Полагаю, кража выглядит вероятнее, хотя у меня нет ничего такого уж ценного, чтобы…

И тут вдруг выражение лица доктора разительным образом изменилось. Челюсть отвисла, а лицо, и без того обескровленное из-за перенесенных мучений, стало каким-то неприятно синюшным.

– Она пропала! – воскликнул он, потрясенно уставясь на рабочий стол.

На мои вопросы о том, что он имеет в виду, врач только кричал:

– Моя шкатулка! Второй такой нет! Она стояла тут, на столе!

– Успокойтесь, друг мой, – сказал я пожилому джентльмену, который так разволновался, что мне стало страшно – а вдруг он снова упадет в обморок. – Вы абсолютно уверены, что именно этого предмета не хватает?

– Конечно, уверен! – воскликнул Фаррагут. – Я всегда держал ее здесь, на столе.

– Но что это была за вещь? – спросил я.

– Редчайшая, замечательная. Много лет назад мне подарил ее богатый бостонский торговец после того, как я вылечил его единственного сына, страдавшего от золотухи. Сама шкатулка была сделана из орехового капа и инкрустирована тонким цветочным орнаментом из слоновой кости. Замок, скобы и рукоять были бронзовые, изысканнейшей ручной работы. О Господи! – воскликнул он, закрывая лицо ладонями. – Просто не могу поверить, что она пропала.

– Боже, – сказала Луи, – какая восхитительная вещица.

Боюсь, это может оказаться не единственной пропажей, – мрачно заметил я. – Как только вы окончательно придете в себя, вам надо будет проверить ваше имущество, чтобы убедиться, что вор не взял больше ничего.

– Все остальное для меня ничего не значит, – стеная, ответил доктор Фаррагут.

Слегка удивленный глубиной столь горестного отчаяния, я изучающе посмотрел на него, прежде чем обратиться к нему со следующими словами:

– Хотя описанная вами шкатулка действительно необыкновенно красива, доктор Фаррагут, но, признаюсь, я в некоторой растерянности от чувств, которые вызвала у вас эта пропажа. Какой бы тонкой работы она ни была, какими бы дорогими ни были использованные материалы, сама по себе шкатулка, наверняка, не может быть такой бесценной, как то заставляет предположить ваше горе.

– Но вы не понимаете, – ответил врач, который достал из кармана носовой платок и теперь прижимал его к ране на затылке. – Дело не в шкатулке. Дело в том, что было внутри. Там хранились мои самые драгоценные ингредиенты – все то, на чем основано мое лечение.