Артур Конан Дойль - Приключение с камнем Мазарини

– Ну, тогда, увы, мне придется довольствоваться вами.

В ответ на звонок появился Билли.

– Полагаю, граф, имеет смысл пригласить на это совещание вашего друга Сэма. Ведь и его интересы должны быть учтены. Билли, ты увидишь у входной двери дюжего безобразного джентльмена. Пригласи его подняться к нам.

– А если он не пойдет, сэр?

– Никакого применения силы, Билли. Будь с ним помягче. Если ты скажешь ему, что его требует граф Сильвиус, он, безусловно, не станет упираться.

– Ну, и что вы намерены делать теперь? – спросил граф, едва Билли исчез.

– Мой друг Ватсон был у меня перед вашим приходом. Я сказал ему, что в мою сеть попали акула и пескарь. Теперь я затяну сеть и вытащу их обоих.

Граф поднялся с кресла, держа руки за спиной. Одна рука Холмса была опущена в карман халата, из которого что-то высовывалось.

– Вам не умереть в своей постели, Холмс.

– Мне нередко приходила такая же мысль. А это так уж важно? В конце-то концов, граф, ваш собственный уход из жизни обещает скорее быть вертикальным, чем горизонтальным. Но эти предвкушения будущего слишком мрачны. Почему бы нам не предаться безудержно радостям настоящего?

Внезапно темные свирепые глаза мастера преступлений засверкали, как у дикого зверя. Фигура Холмса словно бы стала выше – он напрягся и приготовился.

– Нет смысла сжимать револьвер, друг мой, – сказал он негромко. – Вы прекрасно знаете, что не посмеете воспользоваться им, даже если я дам вам секунду вытащить его. Омерзительные грохочущие приспособления эти револьверы, граф. Лучше держитесь духовых ружей. А! Мне кажется, я слышу легкую поступь вашего уважаемого партнера. Добрый день, мистер Мертон. Довольно скучно томиться на улице, не правда ли?

Боксер, дюжий молодой человек с глупым упрямым брыластым лицом, неуклюже остановился у двери, недоуменно глядя перед собой. Благодушная приветливость Холмса была для него чем-то совершенно новым, и, хотя он смутно ощущал скрытую в ней угрозу, он не знал, как ее отразить, и обернулся за помощью к своему более умудренному товарищу.

– Теперь-то какая игра, граф? Чего нужно ентому парню? Что стряслось? – Его голос был басистым и хриплым.

Граф пожал плечами, и ответил Холмс:

– Если мне можно ограничиться двумя словами, то я сказал бы, что стряслось все.

Боксер все еще обращался к своему сообщнику:

– Он чего, шутит, что ли? Только мне-то не до шуток.

– Согласен, – сказал Холмс. – И, думается, я могу обещать, что дальше вам станет уже совсем не до шуток. Но послушайте, граф Сильвиус, я занятой человек и не могу тратить время попусту. Я пойду вон туда, в спальню. Прошу, в мое отсутствие чувствуйте себя здесь как дома. Вы сможете объяснить вашему другу положение дел, не стесненный моим присутствием. Хочу испробовать «Баркаролу» из «Сказок Гофмана» на моей скрипке. Через пять минут я вернусь за вашим окончательным ответом. Альтернатива вам ясна, не так ли? Заберем мы вас или заберем камень.

Холмс ушел, захватив свою скрипку. Несколько секунд спустя сквозь закрытую дверь донеслись долгие звуки этого завораживающего мотива.

– Так чего? – испуганно спросил Мертон, когда его товарищ обернулся к нему. – Он что, знает про камень?

– Он про него знает дьявольски больше, чем следовало бы. А может быть, даже и вообще все.

– Господи Боже! – Землистое лицо боксера заметно побелело.

– Айки Сэндерс снаушничал на нас.

– А? Ну, я из него отбивную сделаю за такое, пусть меня повесят!

– Нам это не слишком поможет. Надо решить, что делать.

– Минуточку! – сказал боксер, подозрительно косясь на дверь спальни. – Ему пальца в рот не клади. Может и подслушивать.

– Как он может подслушивать под такую музыку?

– И то верно. А может, кто-нибудь за занавеской? Что-то много занавесок для такой комнатенки.

Оглядываясь по сторонам, он в первый раз увидел манекен в эркере и ткнул в него пальцем, онемев от изумления.

– Ха! Просто чучело, – сказал граф.

– Чучело? Разрази меня гром! Куда тут мадам Тюссо! Прям как живой! И халат, и все. Только вот занавески-то, граф?

– К черту занавески! Мы тратим время попусту, а его у нас мало. Он может в порошок нас стереть из-за этого камня.

– Черт-те что!

– Но он даст нам смыться, если мы ему скажем, где тырка.

– Чего-о! Отдать его? Отдать сто тысяч фунтов?

– Либо то, либо другое.

Мертон поскреб обкорнутый затылок.

– Так он же там один! Прикончим его, и концы. Если заткнем ему пасть, бояться нам уже будет нечего.