Артур Конан Дойль - Приключение с клерком биржевого маклера

«Благодарю вас, – сказал он. – Боюсь, я несколько недооценил сложности этой задачи. Ваш список окажет мне неоценимую помощь».

«Да, времени он потребовал порядком», – сказал я.

«А теперь я попрошу вас составить список всех мебельных магазинов, ведь они торгуют и посудой».

«Хорошо».

«И приходите завтра вечером в семь сообщить мне, как вы продвинулись. Но не переутомляйтесь. Парочка часов в мюзик-холле вечерком не причинит вам вреда после ваших трудов».

При этих словах он засмеялся, и я был поражен, увидев в его втором зубе с левой стороны большую золотую пломбу.

Шерлок Холмс радостно потер руки, а я с недоумением уставился на нашего клиента.

– Тут есть чему удивляться, доктор Ватсон, и суть вот в чем, – сказал он. – В Лондоне во время моего разговора с тем, другим, он засмеялся, когда я заявил, что не стану писать «Мосону». И я увидел у него в том же зубе точно такую же пломбу. Понимаете, в обоих случаях мое внимание привлек блеск золота. И когда я сопоставил эту пломбу с тем, что и голос, и фигура у них были одинаковые, а различия выглядели такими, какие легко создать с помощью бритвы и парика, мне окончательно стало ясно, что я имел дело с одним и тем же человеком. Конечно, сходство между братьями вполне естественно, но тот же зуб, совершенно одинаково запломбированный у обоих? Нет уж, увольте! Он вежливо со мной попрощался, и я очутился на улице в полной растерянности. Вернулся в отель, окунул голову в таз с холодной водой и попытался обдумать происшедшее. Зачем он отправил меня из Лондона в Бирмингем? Зачем приехал туда раньше меня? И зачем написал письмо себе от себя же? Ответа я не находил, такие загадки свыше моего ума. И тут меня как озарило: то, что для меня темно, мистеру Шерлоку Холмсу, наверное, будет яснее ясного. Мне только-только хватило времени успеть на ночной поезд в Лондон, увидеться с ним утром и увезти вас обоих со мной в Бермингем.

После того как наш клиент завершил свой рассказ про то, что с ним приключилось, на некоторое время наступило молчание. Затем Шерлок Холмс лукаво посмотрел на меня и откинулся на мягкую спинку сиденья с видом довольным, но в то же время взвешивающим, точно у знатока, когда он пробует вино года кометы.

– Мило, Ватсон, не правда ли? – сказал он. – Некоторые моменты мне очень по душе. Думаю, вы согласитесь со мной, что беседа с мистером Артуром Гарри Пиннером во временной конторе «Франко-Мидлендской скобяной компании с ограниченной ответственностью» обещает много интересного нам обоим.

– Но как мы с ним встретимся? – спросил я.

– Это-то просто, – сказал Холл Пикрофт. – Вы мои друзья, которые ищут места, и что может быть естественнее, если я приведу вас к генеральному директору компании?

– Конечно! Конечно! – сказал Холмс. – Мне не терпится взглянуть на этого джентльмена и посмотреть, сумею ли я разгадать его хитрую игру. Какие ваши качества, друг мой, делают ваши услуги столь ценными? Или же, быть может… – Он уставился в окно, покусывая ногти, и мы не услышали от него почти ни слова, пока не добрались до Нью-стрит.

В семь часов вечера мы, все трое, шли по Корпорейшн-стрит, направляясь в контору компании.

– Прийти раньше назначенного часа не имеет смысла, – сказал наш клиент. – Он как будто приходит туда, только чтобы увидеться со мной, и до назначенного им часа там никого не бывает.

– Это наводит на мысли, – заметил Холмс.

– Черт побери, как я и говорил! – вскричал наш клиент. – Вон же он идет! Вон там, впереди нас.

Он указывал на невысокого, элегантно одетого блондина, который торопливо шагал по противоположному тротуару. В этот момент блондин посмотрел на мальчишку-газетчика, который во всю глотку выкрикивал вечернюю газету на нашей стороне улицы, а затем стремительно перебежал через мостовую, лавируя между кебами и омнибусами, и купил газету. Зажав ее в руке, он скрылся в подъезде.

– За ним! – воскликнул Холл Пикфорт. – Он вошел в пассаж! Идемте, и я все устрою как сумею лучше.

Следуя за ним, мы поднялись на шестой этаж и оказались перед полуоткрытой дверью, в которую наш клиент тут же постучал. Изнутри донеслось «Войдите!», и мы вошли в пустую убогую комнатушку, какой ее и описал Пикрофт.

За единственным столом сидел человек, которого мы только что видели на улице. Перед ним лежала развернутая газета, и, когда он повернулся к нам, мне показалось, что я еще никогда не видел такого горя на человеческом лице, и не только горя, но и ужаса, какого мало кому приходится испытать. Его лоб блестел испариной, щеки отливали свинцовой серостью рыбьего брюха, а взгляд был неподвижным и диким. Он смотрел на своего клерка так, будто не узнавал его, и удивление, написанное на лице нашего клиента, сказало мне, что такой вид не был обычным для его нанимателя.