Сергей Сидорский - Осознание ненависти

— Вы это серьезно?

— Абсолютно.

— Что ж, может быть, вы и правы. — Можаев взглянул на часы. — Пора возвращаться. На завтрак мы уже опоздали, но здесь с этим не очень строго. Нас покормят и позже. Кстати, стряпает кухарка очень неплохо.

— Для серого призрака, — чуть слышно добавил Холмов.

— Вы что-то сказали?

— Нет, ничего.

Холмов поднялся к себе в комнату, не предполагая, что Женя еще находится там. Но она лежала на кровати и, как ему показалось, спала. Со смутным беспокойством он склонился над ней и прислушался к ее дыханию. Оно было тихим и ровным. Холмов облегченно вздохнул и присел на стул возле кровати. Будить Женю он не решался, но вскоре она сама открыла глаза. В них снова отчетливо прочитывался страх. Страх и недоумение.

Холмов печально покачал головой, не зная и не понимая, что происходит с Женей.

— Я спала? — спросила она недоверчиво.

— Да. Думаю, да, — неуверенно ответил Холмов. — Ты не хочешь рассказать, что тебе приснилось?

Женя с испугом посмотрела на него и отвела взгляд.

— Ты мне все равно не поверишь.

— Во всяком случае, попытаюсь.

— Хорошо. Я видела ее.

— Кого?

— Ту женщину… Призрака… У нее жуткий, нечеловеческий взгляд. Пронизывающий и леденящий.

— Она была в нашей комнате?

— Нет. Я сама поднималась на третий этаж. Дверь туда была не заперта.

— Но зачем?! — Холмов повысил голос. — Зачем ты туда ходила?

— Мне было любопытно, — простодушно ответила Женя. — Я разыскала комнату, расположенную прямо над нами. Эта женщина была там. Когда я открыла дверь, она посмотрела на меня… Ни слова не произнесла, но во взгляде была такая ненависть! Мне стало нехорошо, и я упала. Больше я ничего не помню.

— Очевидно, я тебя разбудил.

— Ты действительно так считаешь?

Холмов почувствовал в голосе Жени сомнение и ответил как можно тверже:

— Да, любимая. Это был всего лишь сон. Дурной сон.

— Ее лицо перед глазами у меня и сейчас: перекошенное от злобы и залитое кровью.

На глаза Жени навернулись слезы, и она прильнула к груди Холмова. Тот погладил ее по голове и внезапно нащупал на затылке небольшой бугорок. Лицо его тут же переменилось, стало задумчивым, но вслух он сказал.

— Не нужно пугаться снов. Они не имеют ничего общего с реальностью. Вставай, нас ждут к завтраку.

Они спустились в столовую — просторную светлую комнату с несколькими столами, — где уже находились полковник Можаев и накрывавшая на стол Марта Дворская. Закончив свою работу, хозяйка еще раз внимательно осмотрела, все ли находится на своих местах, и, пожелав всем приятного аппетита, вышла из комнаты. Женя, Холмов и Можаев заняли свои места и принялись за еду. На завтрак был подан омлет с ветчиной и зеленый салат. Отведав того и другого. Холмов подумал, что единственное, в чем он может согласиться с полковником, так это в том, что кухарка здесь действительно великолепна.

Вскоре вернулась Марта Дворская, принесла чай и блюдо сдобных булочек с клубничным вареньем. После чего собралась уйти, но Холмов остановил ее.

— Вы говорили, Марта, что дом имеет свою историю. Не могли бы вы рассказать нам ее?

— Сейчас? — удивленно переспросила хозяйка. — Может быть, позже, после завтрака например?

— Нет-нет, пожалуйста, не заставляйте нас так долго ждать!

— Ну, хорошо. — Марта присела на стул и оправила на коленях платье. Когда она начала свой рассказ, ее болезненно-бледное лицо чуть покраснело. — Случилось это очень и очень давно. Некий граф, немолодой, но весьма состоятельный, полюбил совсем еще юную девушку, которая не была красавицей, но имела своеобразное очарование, к тому же не умела скрывать своих чувств. Пораженная блеском одежд графа, его необычайной галантностью и обходительностью, она ответила на его ухаживания самой трогательной, на какую только способно столь юное сердце, любовью. И граф, который уже дважды был женат, решил, что нашел наконец свое счастье.

Они поженились и уехали далеко-далеко, чтобы ничто не напоминало им о прошлом, в котором они жили друг без друга. Граф купил большой уединенный дом, где они и поселились.

Шли годы. У них родился ребенок. Кажется, девочка. Но случилось непредвиденное. Безумная любовь графа стала угасать. Возможно, его угнетало то, что он старел, а его жена и дочь по-прежнему были молоды. Граф стал нервным и раздражительным. Их семейная жизнь дала трещину. Наметился разрыв.

Граф охладел не только к своей жене: ребенок его тоже не радовал.