Джо Алекс - Убийца читал Киплинга (Где и заповедей нет)

Алекс обменялся взглядами с Паркером. По-видимому, Дороти ничего не заметила, потому что тихо продолжала:

— Я вышла к теннисному корту. Я задыхалась, хотя шла медленно, вспотела, понимала, что выгляжу чудовищно, и поэтому остановилась на минуту, чтобы привести себя в порядок, как вы и сказали. Прежде всего я поглубже, на самое дно сумочки затолкала пистолет… А потом стала искать пудреницу… И не нашла… Наверное, — подумала я, — она выпала, когда я прятала пистолет и для этого со дна сумочки доставала всякие мелочи… Я поискала, но не нашла пудреницу. Значит, она все-таки лежала там, раз ваши люди ее нашли, но трава у корта густая и высокая, а мне не хотелось там задерживаться…

Я пошла по аллее к клумбе и там встретила вас с Каролиной. Чтобы иметь алиби, сказала, что была на корте и искала пудреницу. Потом вместе с Каролиной вернулась домой, взяла у нее пудру и пошла в комнату. И тут меня пронзила страшная мысль, что я ведь могла обронить эту пудреницу в павильоне! Она могла выпасть из сумочки, когда я доставала или прятала пистолет… В этот момент вошел ты… — она посмотрела на Снайдера. — Я тебе рассказала обо всем, а ты мне ответил, что я должна туда вернуться и найти ее! И это был конец, папа! Эта одна твоя фраза изменила всю мою жизнь… Я ответила тебе спокойно, что не пойду и если ты хочешь найти эту пудреницу, ты можешь идти туда сам! И ты пошел… перепуганный и взбешенный! Ты вынужден был пойти, ибо это был шанс избежать скандала. Ведь Сомервилля убил кто-то другой, не я. А моя пудреница компрометировала нас обоих. И ты бросился туда… Но я не могла усидеть на месте… Я снова, теперь уже зная, что ты не любишь меня, побежала… Я хотела удержать тебя… Уже началась гроза, туда шли люди… Я хотела все взять на себя. Но когда я снова увидела труп генерала и поняла, что изменилась его поза, я подумала, что это ты… ты придал ему другое положение и инсценировал самоубийство. Но подумала я об этом, уже падая. Потом я не помню ничего… А еще позже я узнала, что это не ты, ради моего спасения, инсценировал самоубийство. Даже это ты не сделал. Кто-то другой. Для чего? Не знаю. — Она замолчала, потом посмотрела на Алекса. — Это все, что я могу вам рассказать. Остальное — мое личное дело… Мне хотелось бы остаться одной…

— Спасибо, — Алекс поднялся. — Надеюсь, что следствие подтвердит ваш рассказ.

Он направился к двери, Паркер за ним.

— Прошу вас, — тихо обратилась к ним Дороти.

— Да?

— Это еще не все.

— Слушаем. — Паркер вернулся и остановился около девушки.

— Заберите отсюда моего отца, — спокойно попросила Дороти, — и попросите того полицейского, который сидит в коридоре, чтобы он не пускал его ко мне. Я не желаю его больше видеть!

— Дороти! — крикнул профессор. — Ты отдаешь себе отчет в своих словах? Я твой отец. Ты — мой единственный…

— Я вас очень прошу, — спокойно повторила Дороги.

— Будьте добры, — Паркер взял профессора под руку. — Независимо от того, что вы, господин профессор, думаете о нашей полиции, она стоит на страже гражданских свобод. А пребывание в своей комнате без необходимости терпеть нежелательных лиц — одна из элементарных свобод, правда?

Они вышли.

Минуту постояли в коридоре, глядя на ссутулившегося Снайдера, который подошел к своей комнате, открыл дверь и исчез за ней, не одарив их даже взглядом.

— Ну теперь уже все ясно, — сказал Паркер. — Идем вниз, я подготовлю обвинительное заключение.

— Хорошо, — Алекс без убеждения кивнул головой. — Идем.

Они спустились в библиотеку.

— А мисс Перри разговаривала с генералом по крайней мере через час после смерти! — усаживаясь, проговорил Паркер. — Несомненно, она сообщница Коули. Встретилась с ним в половине десятого в парке, он сказал ей, что убил старика, но при борьбе у того остался клок рубашки. Потом скрылся с деньгами, а девушка осталась, чтобы в удобное время пойти в павильон и изобразить самоубийство генерала. У нее был предлог — фотографии. Это Коули писал письма от имени Пламкетта и знал, что генерал готов откупиться деньгами. Они растворили снотворное в кофе, а потом Коули пошел. Он ничем не рисковал. Ему был разрешен доступ в павильон всегда. У него могли возникнуть неотложные вопросы к генералу в связи с отливкой копий. Если бы снотворное еще не успело подействовать, Коули, задав какой-либо вопрос, попросту вышел бы и вернулся позже. Заодно предоставилась возможность проверить, принесены ли в павильон деньги. Если нет, значит, дело не выгорело, но для Коули не было никакой опасности — ничем не рискуя, он покинул бы павильон. Однако скорее он рассчитывал на то, что старик сломался и принес с собой приготовленные для Пламкетта деньги. Коули остроумно придумал нанести удар на три часа раньше назначенного для встречи времени. Он учитывал, что твой приезд сюда как-то связан с защитой Сомервилля. Перенос срока давал ему больше шансов на успех. Кроме того, злоумышленник был внутри, а его ждали извне. Так все и было. Коули убил, а Мерил его соучастница…