Джо Алекс: Тихим полетом его настигала…

Сирил громко фыркнул.

— Зачем мне надо было уговаривать Гордона сделать это? Присутствующий здесь мистер Ройт мне ни в коей степени не мешает. Я даже обрадовался, что Гордону наставили рога. Так что это полный нонсенс.

— Я уже говорил вам, что не считаю, что вы жаждали смерти мистера Ройта . Ибо вы жаждали другой смерти, смерти вашего брата, сэра Гордона . За много лет вы устали от его железной руки. Вы знали, что только в случае его смерти получите свободу и вылетите из этой золоченой клетки, в которой вы не имели ничего, кроме огромных ночных мотыльков.

Все было обдумано. Вы являлись как бы алиби для сэра Гордона. Скорее всего, вы бы подтвердили, что с шести утра до семи работали вместе с ним в лаборатории. Тем временем ваш план был более простой. Спуститься вниз в 4 под предлогом подготовки к убийству мистера Ройта, дать Гордону кофе с цианистым калием, затем проверить, не оставили ли следов, ликвидировать письмо № 2, вернуться к себе и спокойно лечь в кровать. Письмо вы, кстати, не нашли и решили, что Гордон его еще не написал.

— Хорошо, что у вас нет никаких доказательств, — Сирил прочистил трубку и набил ее вновь. — Иначе с вашими идеями вы уже давно упекли бы меня в каталажку.

— Я надеюсь, все понимают, что если сэр Гордон намеревался убить мистера Ройта, то единственным, кто мог убить сэра Гордона, является его брат Сирил Бедфорд. Только вы, мистер Сирил, знали, что время встречи перенесено на час раньше. Вы знали об отношениях между миссис Сильвией и мистером Ройтом. Вы ненавидели сэра Гордона, что, собственно, и не скрывали. У вас были все возможности написать письмо № 1. Словом, вы совпадаете со всеми моими предположениями. И когда у меня все стало так прекрасно совпадать, я задумался о другом. Например, над ручкой от окна. Я не мог понять, кто и зачем стер с нее следы? Сэр Гордон — нет. Агнес Уайт — нет. Убийца — да. Но зачем ему надо было открывать окно? Он ничего не выбрасывал из окна, и ему ничего не подавали через окно…

— Может быть, он хотел проветрить комнату? — робко спросила Агнес.

— Браво! Это профессиональный подход, — рассмеялся я. — Причина может быть только одна — стереть следы своего присутствия.

— Что вы имеете в виду? — нахмурилась Сильвия.

— Например, чтобы выпустить дым…

— Дым? Но ведь никто из нас не ку… — Внезапно она прервалась и посмотрела на Сирила. Ройт сидел с абсолютно оторопевшим выражением лица. На лице Джудит Бедфорд не дрогнул ни один мускул.

— Ерунда! — хмыкнул Сирил Бедфорд. — Только я курю в этом доме, а я не открывал окна…

— Ба! — Я встал. — Портьера говорит другое. — И я двинулся в сторону кабинета.

— Что? Что вы хотите… — Идя вслед за мной, Сирил Бедфорд приблизился к окну. — А это что такое?!

— Ночная бабочка Мертвая Голова. Она влетела сюда, когда вы открыли окно… Вы не отодвинули занавески, боясь, что вас может кто-нибудь увидеть.

— Чушь! — воскликнул он. — Она не могла влететь… Тогда было уже совсем светло.

Внезапно он побледнел и рукой зажал себе рот.

— Ну вот и все. Теперь вы сами все сказали, — проговорил я и осекся.

Огромное тело Сирила Бедфорда нависло надо мной.

— Спокойно, — услышал я голос Паркера. Тусклое дуло пистолета смотрело в широкую спину братоубийцы.

Через полчаса, когда затих вой сирены полицейской машины, увозившей Сирила Бедфорда, Паркер пристально посмотрел на меня и сказал:

— Смотри, она все еще сидит там.

— И будет сидеть до Судного дня, — пробормотал я и осторожно снял ночную бабочку со шторы.

— Она даже не шевелится. — Паркер подошел поближе.

— Мертвые не шевелятся, как ты знаешь, — усмехнулся я, вынимая булавку из шторы. — Это та самая. Помогла нам немного. — И я зевнул.

— Надеюсь, ты не собираешься сейчас ложиться?.. Уже десять утра. — Паркер посмотрел на часы.

— Я, как те ночные бабочки, запросто могу спать днем и не спать ночью. С завтрашнего дня ты можешь называть меня не Джо Алекс, а Джо Атропос…

И я подкинул на ладони легкое сухое тельце ночного мотылька.

Парки — римские богини судьбы, соответств. греческим Мойрам; три сестры, дочери Зевса и Фемиды; старшая — Клото, пряла нить жизни, младшая — Атропос, перерезала ее, когда наступала пора, определяемая Лахезис, третьей сестрой. (прим. ред. FB2)