Артур Конан Дойл - 12 лучших рассказов о Шерлоке Холмсе (по версии автора)

– И этим заставили ее вернуться назад, в вентиляцию.

– Да, и кроме того заставил напасть на ее господина в другой комнате. Несколько ударов трости достигли цели и раздражили гадюку, она напала на первого человека, которого увидела. Я, конечно, косвенно виноват в смерти доктора Граймсби Ройлота, но не могу сказать, что это сознание тяготит мою совесть.

Это было прошлой осенью: я зашел к своему другу, мистеру Шерлоку Холмсу, и застал его за оживленным разговором с очень полным пожилым джентльменом с раскрасневшимся лицом и огненно-рыжими волосами. Извинившись за вторжение, я собирался уйти, но Холмс втащил меня в комнату и закрыл дверь.

– Вы пришли в самое подходящее время, дорогой Ватсон, – искренне произнес он.

– Я вижу, что вы заняты и не хотел мешать.

– Да, я занят, очень занят.

– Тогда я могу подождать в другой комнате.

– Наоборот! – он повернулся к гостю. – Мистер Вилсон, этот джентльмен был моим напарником и помощником во многих успешных делах. Я уверен, что и в вашем деле он будет весьма полезен.

Толстяк привстал и кивнул, изучая меня при этом своими маленькими, заплывшими жиром, глазами.

– Располагайтесь на диване, – сказал Холмс. Сам он устроился в кресле поудобнее. – Я знаю, Ватсон, что вы разделяете мою любовь к загадкам и странностям, ко всему, что вносит разнообразие в ход привычных вещей повседневной жизни. Свою страсть вы проявили в литературных записках, за которые взялись с особым рвением. Но, прошу меня простить, в них вы частенько приукрашаете наши маленькие приключения.

– Возможно, я слишком увлекаюсь, когда описываю ваши расследования, – пробормотал я.

– А помните, на днях мы обсуждали дело мисс Мэри Сазерленд, и я заметил, что жизнь всегда интереснее литературы. Даже самое искрометное воображение писателя не способно сочинить настолько интересную историю, как… Да вот хотя бы история Джэбеза Вилсона. Честно скажу, за всю жизнь я не слышал ничего подобного. Мистер Вилсон, окажите любезность – расскажите все с самого начала. Не только потому, что мой друг, доктор Ватсон, не слышал вступительную часть, но и мне бы хотелось заново услышать некоторые детали из ваших уст. Ваша история настолько не похожа на все, что я привык выслушивать, что вызывает особый интерес. Факты, о которых вы поведали, поистине уникальны!

Толстячок надулся от гордости, но не сказал ни слова. Он вытащил из внутреннего кармана пальто измятую газету, разложил ее на коленях и начал внимательно изучать колонку с объявлениями. Я с любопытством разглядывал этого человека, стараясь сделать выводы о роде его занятий по одежде или внешнему виду. Мой друг прочел бы незнакомца как открытую книгу, я же не слишком преуспел. Мистер Вилсон имел все признаки обычного заурядного британского торговца, тучного, напыщенного и медлительного. На нем были мешковатые клетчатые брюки, давно не чищенный черный сюртук, расстегнутый спереди. Из жилетного кармашка свисала тяжелая медная цепочка со странным брелоком в виде просверленной квадратной бляхи. На стуле рядом с ним лежали потрепанный цилиндр и выцветшее коричневое пальто с мятым бархатным воротником. Я вздохнул, признавая, что в этом человеке нет ничего примечательного, кроме копны волос, напоминающих пламя костра, и выражения крайнего огорчения и недовольства на его лице.

Холмс заметил мою досаду и улыбнулся:

– Вы правы, Ватсон. О нашем госте и сказать-то почти нечего. Помимо того, что мистер Вилсон когда-то занимался тяжелым физическим трудом, что он нюхает табак, что он масон, что он побывал в Китае и что в последнее время он много писал, я не могу сделать никаких выводов.

Джэбез Вилсон выпрямился в кресле, придавив газету указательным пальцем, чтобы не соскользнула, и выпучил глаза от удивления:

– Как же вы все это узнали, мистер Холмс? – воскликнул он. – Это так же верно, как Евангелие! Я действительно, в юности, работал плотником на корабле, но мало кому известно…

– Ваши руки раскрыли мне этот секрет, – перебил Холмс. – Мускулы на правой руке развиты гораздо сильнее.

– А насчет табака и масонства?

– Не стану оскорблять ваш интеллект, рассказывая, как я узнал про табак. С масонством еще легче: вы, вопреки строгим правилам вашего ордена, носите символы циркуля и наугольника на булавке для галстука.

– Ах, конечно, я забыл об этом. Но как вы поняли, что я много пишу?

– На что еще может указывать ваша правая манжета? Она лоснится, в отличие от левой. Зато слева ваш рукав потерт в районе локтя, там, где вы кладете руку на стол.