Александр Фарсов - Противоположности

Во время прогулки по столичным улицам с лица Боровского напрочь отказывалась сползать улыбка. Он не знал, где точно был рынок, но это его вовсе не волновало. Напротив, ему было в радость подольше побродить меж каменных домов, ненароком заглядывая в распахнутые окна, теша гнетущее любопытство домашним бытом петербуржцев. Мимо него тихоходом проползала беспечная толпа, которая, словно поток, уволакивала его с собой. И, будто величественная Нева, это людское течение носило Боровского долгие часы, показывая юношескому взору все местные достопримечательности: от захолустных пустячков, вроде пивных трактиров, где подавали отвратный алкоголь и еду, до прекрасных тротуаров подле ещё более величественного Зимнего дворца. Словами не описать каково было восхищение Саши при виде этого шедевра архитектуры, как билось сердце молодого эстета, ищущего радость в этих прекрасных стенах, раскрашенных песчаной краской. А стоит ли говорить о том, какими детскими глазами он глядел на колонны, возвышающиеся высоко вверх, будто касаясь голубого полотна, и с каким выражением он наблюдал за стремлением бездушных статуй на крыше протянуть каменные длани к облакам, нежно придерживая небесные своды. Когда Боровский смотрел на эти, ранее невиданные им, красоты, он замирал, молча наблюдая за фигурами в дорогих одеждах, мелькающих в многочисленных окнах. И так он мог бы стоять до глубокой ночи, но внезапная мысль о необходимости всё же посетить главное место столпотворения людей (рынок) перебила желание продолжать лицезреть. Уже вечерело, когда Боровский нашёл рынок и приказал принести два понравившихся ему ковра домой, вместе с продуктами. Время было около шести вечера, когда Боровский вернулся с затянувшейся прогулки. Как и ожидалось, дом был прибран, ловкие руки Марьи Петровны явно знали своё дело. Камин был зажжён и от него доносился приятный треск горящих осиновых полешек. Их ярко-жёлтое пламя с красными выкройками освещало большую часть гостиной, оттого Боровский был удовлетворён атмосферой, царившей в этот вечер. Она, по его мнению, была крайне важна для комфортного проживания. Он сел на диван, показавшийся ему весьма удобным, и с довольным выражением лица попросил принести ему чашку чая. Когда ему принесли чай, на журнальном столе он заметил конверт. Он распечатал его и прочитал: «Для Боровского А.А».

« Здравствуйте, Александр Александрович. Это краткое письмо я оставляю Вам в надежде, что Вы откликнитесь на те небольшие требования, которые я изложу ниже. Как можете Вы видеть, дом весьма ненов, но уверяю, что крепок и надёжен, однако хочу предупредить, что скопище устраивать в нём не нужно, так как всё же тесен он для многого люда, оттого от вечерей прошу отказаться. Во-вторых, покорнейше прошу не выкидывать вещи, что хранятся на втором этаже в комнате слева. Если будут они Вам не любы, иль будут мешать доброй жизни, то я немедля распоряжусь забрать их. Сразу должен сказать, что дверь, ведущую в сад, надобно закрывать на внешний замок, но не на внутренний, так как тот, чертяка, заедает и более отказывается открываться. В остальном дом весь Ваш, живите сколько хотите и с кем душе Вашей угодно будет… конечно же при условии, что оплата будет в срок. Более не смею Вас утруждать и желаю приятной жизни в нашей великой столице.

Ваш Градатский К.Г»

Прочитав ловко написанные строки, Боровский невольно улыбнулся и отложил письмо. Позже Саша решил полностью осмотреть хоромы. Быстро взобравшись по ступенькам на второй этаж, он мимолётно оглядел комнаты. Войдя в каждую из них, Боровский почувствовал лёгкое покалывание, пробежавшееся по коже, словно гусиная стайка, и тут же закрыл двери. Такая реакция скорее была связана с тем, что это были не уютные спальни, в которых появляется желание искупаться в постельном белье, а мрачные кабинеты, дух которых Боровский не переносил ещё с детских годков. По этой причине он расселился на первом этаже, в комнате подле лестничного пролёта. Как её описал сам Боровский, она была вполне мила, хоть в ней и не было окон, зато стеночки её полнились душевностью и имели способность клонить ко сну. Но главным же плюсом было, несомненно, то, что если оставить дверь комнаты открытой, то тепло камина будет наполнять помещение, а значит поутру Боровскому не придётся так сильно мучиться, борясь с собственной мерзлявостью. Однако, этот немаловажный факт он решил опустить, когда объяснял свой выбор Марье Петровне, видно, из-за его пустяковости. Сама же Марья Петровна поселилась в соседней комнатушке, решив, что постоянно подниматься и спускаться для её старческих костей будет большим испытанием. Первый день в столице был весьма насыщен и полнился целой палитрой цветов, вместо привычных чёрно-белых тонов Осёдлого.