Андрей Орлов - Восемь розовых слонов

– Война началась, Дмитрий Сергеевич?

– Да чтоб вас! – взорвался я, – Как не стыдно, Александр Петрович! Я решил, что вы скончались…

– Имелись основания для паники? – он принял сидячее положение и удивленно уставился на стакан – не погорячился ли?

– Обычно вы провожаете клиентов.

– Это хорошо, что вы беспокоитесь. Но плохо, что мешаете работать, – он не сорвался на крик, не то крикунов в этой конуре стало бы двое, – Я спросил у клиентки, не затруднит ли ее самостоятельно дойти до двери – она ответила, что не видит в этом проблем.

– Что-то случилось? Вы так быстро выключили запись, можно подумать, я могу читать по губам.

– Не знаю, – буркнул он, – Все мы где-то параноики… Помните текст анонимного послания? Упоминались неприятности, которые будут происходить с моими клиентами… – он замолчал, собираясь с мыслями.

– Развивайте мысль.

– О, как я ненавижу все сознательное… Реальная жизнь постоянно вторгается в работу. Мы проводили сеанс, она хмурилась и мрачнела – я сразу догадался, что у Моретти неприятности. Потом она рассказала, что на женщину, с которой она проживает, напали в подъезде вчера вечером. Бедняжка возвращалась с работы. Отобрали сумку с документами и деньгами, ударили затылком о стену и скрылись. Нападавшего она не видела – было темно. Вызвали скорую – женщине обработали рану на голове, и всю ночь она отвратительно себя чувствовала. В полицию дамы не обращались…

– Естественно, зачем дополнительная головная боль? В полицию без крайней нужды обращаться не стоит. Подумаешь, деньги и документы. Вы считаете, это не случайно? Как-то натянуто. Грабят везде – это вроде беспроигрышной лотереи.

– Но все равно неприятно, – вздохнул Краузе и зачем-то перевернул стакан донышком вверх – вроде как хватит, – Послушайте, вам больше заняться нечем? Человек расслабляется, зачем вы явились?

– Ах, простите, – извинился я, – Сожалею, что пекусь о вашей безопасности. Вы, кстати, в курсе про Моретти? Тринадцать лет назад она так разукрасила соперницу, что от несчастной остались только рожки, да ножки. Страстная натура, знаете ли.

– Вы наводите справки о моих клиентах? – прищурился Краузе, – Не припомню, чтобы отдавал такое распоряжение. Что вы позволяете себе, Дмитрий Сергеевич?

– Ах, простите еще раз, – я склонился в учтивом поклоне, – Впрочем, не припомню, чтобы в уставе нашей организации значился запрет на сбор общедоступной информации.

Я распахнул дверь, чтобы гордо удалиться… и чуть не поседел, когда из мрака выплыла и чуть не протаранила меня очередная особа женского пола – стройная, привлекательная, а, главное, несовершеннолетняя. Фото этого непорочного создания с золотистыми волосами стояло в рамочке в апартаментах Краузе.

– Господи, Алиса Александровна… – промямлил я, – Пугать вы уже научились. Дальше можно не учиться…

– Чем это вы тут занимаетесь? – дочь психоаналитика оттеснила меня и всунула нос в каморку. Скептически уставилась на ноги доктора (голову она не видела), бутылку водки, перевернутый стакан.

– Скажу как есть. Ваш папенька решает вопрос – стоит ли ему обращаться к своему психиатру.

– Думаю, пора, – допустила девчонка, – Он опять забыл, что сегодня наше время.

– Детка моя… – захрипел Краузе, слетая с кушетки, – Я вовсе не забыл, просто вылетело из головы…

Посмеиваясь, я поднялся на второй этаж. Толкнул свою дверь… и чуть вторично не поседел, обнаружив в кресле женщину, как две капли воды, похожую на дочь психоаналитика, только в два с лишним раза старше. Она сидела, покачиваясь, и обнимала коленку.

– Элеонора! – всплеснул я руками, – Ну, и семейка у вас! За последние четыре минуты вы все втроем сумели меня напугать! Вы не ошиблись дверью?

– Какой вы пугливый, Дмитрий Сергеевич, – кокетливо заметила «бывшая» Краузе. По моему глубокому убеждению, развод был едва ли не единственным разумным поступком в жизни доктора. Непонятно, зачем он на ней женился, – Я гуляла по дому, зашла к вам, потому что у вас было не заперто, вы не рады?

– Нет, – покачал я головой.

– Плохо, – вздохнула Элеонора, – А что я должна сделать, чтобы вы обрадовались?

– Уйти.

Она прыснула.

– А то напишите докладную Александру Петровичу, понимаю. Что вы, Дмитрий Сергеевич, я не собиралась вас соблазнять, – дама сладко потянулась, хрустнув стареющими суставами, – Вы не могли бы напомнить Александру Петровичу, что его задолженность по алиментам становится просто неприличной? Не могу же я терпеть два месяца, пока закончится этот мертвый сезон? Только не говорите, что вы перешли на капусту. В октябре я должна свозить Алису в Прагу, а встретить католическое Рождество где-нибудь поближе к Майами. Мне не кажется, что занятия с Алисой могут окупить его задолженности. Порадеете за нас, Дмитрий Сергеевич?