Любовь Нохрина - Призраки урочища страха

– Ты, дед, никак колдун? – догадался геолог, – То-то, я гляжу, избушка на болоте, следов к ней нет. А ты, значит, живешь тут и колдуешь потихоньку?

Дед молчал. Он сел и оказался неожиданно высоким. В далеком прошлом это был могучий человек, но от прошлого остался только высохший, обтянутый пергаментной кожей скелет. Верхняя половина туловища была длинной и тонкой, нижняя короткой, маленькие ножки, не касаясь пола, бессильно болтались в воздухе.

– Ты не обижайся – балагурил парень, вскрывая ножом банку с тушенкой. Неожиданное спасение обрадовало его, сделало болтливым. – Скажи, а дьявола ты видел, или черта на худой конец? Старик удивленно поднял брови. Глубокая продольная морщина прорезала лоб. Тот, черный, поднял голову и слабо зашевелился в его иссохшем теле. Знакомая темная волна поднималась из глубин его тела. Геолог с изумлением наблюдал, как оживал старик, как в потухших глазах засветился разум, как искры жизни затеплились в застывшем теле. Картина была страшноватая.

– Так видел дьявола-то? – понижая голос и неловко улыбаясь, настаивал парень.

– А тебе он зачем? – Казалось, что голос, зычный, густой, и гулкий, идущий из глубины ссохшегося тела, принадлежит кому-то другому. Впечатление было такое сильное, что гость обернулся и внимательно оглядел убогую избушку.

– Ясно для чего. Он мне деньги и удачу, а я ему душу.

– Денег-то много надо?

– Денег, батя, много не бывает, как и удачи.

– А душа значит, лишняя?

– А ты, дед, философ. Кому она сейчас нужна, душа эта? Все на бабках замешано, на деньгах, то есть. Есть деньги – ты человек, нет их – дерьмо собачье. Так что с души этой никакого навару.

Со стороны нар, где съежившись, сидел старик, раздался жуткий и глухой, как из могилы, хохот. Не верилось, что это умирающий и истощенный до крайности человек мог так грубо и зло смеяться. Парень окаменел, схватившись за края полинявшей куртки.

«Ну ты, дед, и страшной же! Сидишь тут, подыхаешь, как старый филин, а все людей пугаешь. Так и похоронить тебя некому будет». Болтая без устали, парень между делом принес сухого хвороста, зажег огонь в закопченной печурке, поставил котелок, плеснув в него воду из деревянного ведра, стоящего в углу. Скоро в котелке вскипела, забурлила вода. Недобрые слова повисли в воздухе. Дед слушал молча, только голова его склонилась еще ниже. Из-под кустистых бровей угрюмо блеснули глаза.

– Дай мне руку – вдруг резко сказал он. Парень поднял голову и остолбенел. В недавно тусклых и безжизненных глазах горел огонь, если можно было назвать огнем холодное мертвое мерцание, исходившее из старческих глаз.

Ты дед чего задумал? Не балуй! – попятился геолог. Но его как магнитом тянуло вперед. Из глаз старика глянула в лицо перепуганного парня темнота и жуть, стылый холод сковал ему сердце, он почувствовал, как ледяная игла пронзает его тело, как медленно вытекает из него тепло, как всасывается и растворяется в крови мрак. Ощущение было таким пронзительным и острым, что он вскрикнул от боли. Помимо его желания двинулось к старику его ставшее чужим и непослушным тело. Горячая, как огонь, рука коснулась его пальцев. Это было как удар током. Боль была такая, что тело задергалось в страшных судорогах, и он потерял сознание.

Очнулся он от холодного прикосновения мокрой тряпки. Старик стоял возле него, протирая лицо неожиданного гостя. Что-то неуловимо изменилось в нем. С облегчением и сочувствием смотрели на парня ставшие живыми и теплыми глаза. Отодвинув в сторону грязное и вонючее тряпье, он сел на старый грубо сколоченный стул.

– Старик, что это со мной было?

– Поживешь, узнаешь – пробормотал колдун.

– Зря тебя не сожгли. Я читал, что колдунов сжигали на кострах или топили. Я бы сам тебя в том болоте утопил. Закипела вода, старик налил в металлическую кружку крутой кипяток, бросил в нее щепотку травы. От густого аромата закружилась голова.

– Выпей, это даст тебе силы.

– Не отрава? – подозрительно покосился на кружку гость. Я думал, что ты помираешь, а ты вон какой еще шустрый.

– Скоро, – старик поставил кружку на край кровати и задумался.

– Что скоро?

– Скоро я уйду. Я теперь свободен. У нас мало времени. Помни, перед тобой я чист, ты сам выбрал свою судьбу.

– Это ты о чем? – простонал геолог, – Голова раскалывается.

– Все поймешь позже. То, что теперь в тебе, проявится через кровь и боль. Не убивай, не пролей чужую кровь – и ты никогда не узнаешь ада.

– Ты точно чокнутый. Какого еще ада?