Владимир Минеев - Дикарь

– Ты сказал, что нужно бояться людей. Вот, иду я по дороге, а навстречу те парни на машине. Есть два варианта. Остаться на дороге, и ждать, когда они тебя схватят, и убьют. Или не разбирая дороги бежать в лес. Какой вариант ты бы выбрал.

– Убежал бы в лес, естественно.

– Для тебя это естественно, а для меня смерть.

– Ладно, что ты предлагаешь?

– Проводить меня до деревни.

– Слушай, ты уже поняла, что я не от хорошей жизни здесь скрываюсь. Если, скажу больше, ты здесь от страха в штаны наложишь.

– А ты скажи, – настаивала она, признав, что он на самом деле не такой страшный, как казалось в начале.

– Ладно, всё равно я жилище своё засветил. Нужно менять место дислокации. Короче, я беглый зек. Ну, что, страшно?

По спине побежали мурашки, но она не подала вида, что ей действительно стало не по себе. Если он беглый, то ему действительно терять нечего. Вот, интересно, за что его посадили.

– За что тебя посадили? Как тебе удалось сбежать? А, сколько лет тебе отмерили?

Вопросы сыпались один за другим, и видно было, что она от нервного стресса не могла остановиться. Валентин удивился, с какой быстротой женщина может разговаривать. Да, он хотел её напугать, но не ожидал, что это вызовет такую реакцию.

– Займемся арифметикой, – задумчиво проговорил он. – Двадцать километров ты пройдёшь примерно за пять часов. Учитывая, что скорость человека пять километров в час – это идеальные условия. Тридцать минут на объяснения, и тридцать минут на машине, чтоб добраться сюда. В моём распоряжении шесть часов. За это время, мне необходимо разрушить это жилище, прихватить с собой необходимые вещи, и убраться отсюда, как можно дальше. Значит, пей чай с оладушками, я провожу тебя до поворота, чтоб убедиться, что ты ушла, и не следишь за мной. На этом расстанемся.

Сначала Катя это приняла, как шутку, но по глазам прочитала, он говорит серьёзно.

– До первого поворота, всего двести метров.

– Откуда тебе известно, такое точное расстояние?

– Зимой, когда отец меня возил каждый день в школу, мы застряли на этом повороте. Вообще-то её чистили, но не каждый день. Ночью была пурга, а рано утром нужно было отвести меня в школу. Короче, мы пробрались, только до этого поворота, и застряли капитально. В деревне раньше считали, да считают до сих пор, что этот поворот, проклятое место. Сама не видела, но по рассказам знаю, что на этом повороте, свалился, и сгорел гусеничный трактор. На этом повороте, разбился на мотоцикле механизатор. Там же погибли трое парней перевозившие сено на тракторе «Беларусь». Там же пострадал мальчишка на велосипеде, который остался калекой на всю жизнь. Что касается метров, то это объясняется так. До деревни восемнадцать поворотов, и каждый определяется по каким-то признакам. Первый поворот, второй поворот от деревни. Поворот у сломанной сосны. Поворот у километрового столба. И в общем, в таком духе. Поворот за двести метров до моста. Я не знаю, кто и когда это измерял, но все в деревне знают, что там двести метров. Ты мне веришь?

Кажется, она объяснила понятно. Успокоившись, она сделала глоток, и убедилась, что чай действительно с медом. Значит, он не такой Дикарь, если покупает продукты. Тогда не понятно, зачем он прячется в лесу? А может, он ворует. В сущности, если он сидел в тюрьме, значит, мог попасть за воровство.

– Вкусно, – подтвердила она.

– Не верю. Я никому не верю. Меня так много предавали те, кому я верил.

Катя поняла, что он не о чае говорит.

– Скажи, ты давно живешь в лесу?

– Четыре года. Какое это имеет значение?

– А, какой срок тебе отмерили?

– Не твоё дело.

– Интересно просто. Вот, ты сказал, что сбежал из тюрьмы, но, наверное, была причина. Почему ты не досидел свой срок?

– Ах, вот, что ты хочешь выяснить! – усмехнулся он. Несмотря на страх, она способна логически мыслить. Если бежал, значит, должна быть причина. Чаще всего, побег совершают из-за женщины.

– Я просто хочу выяснить, почему ты не хочешь, проводить меня до деревни. Кстати, где ты берешь мёд для чая?

Понятно, она просто заговаривает зубы. Правда, не ясно, зачем тянуть время, если хочешь попасть в деревню до темноты.

– У диких пчёл. Вернее, у домашних, но когда-то вылетевший рой, обосновался в лесу и одичал.

– Хорошо. А, молоко? – Она указала на бутылку с белой жидкостью.

Он посмотрел на бутылку, и засмеялся.

Правда, из-за его растительности, она не видела его губ, но слышала его смех.

– Это лосиное молоко.

– Не верю, – замотала она головой.