Артур Рив - Немая пуля

– Резиновый.

– Шина.

– Сталь.

– Питсбург, – крикнула она наугад.

– Сейф, – никакого ответа.

– Замок.

Снова никакого ответа. Он торопил свои слова. Я наклонился вперед, напряженный от волнения и сочувствия.

– Ключ.

Тишина и трепетание индикатора артериального давления.

– Уилл.

Как только было произнесено последнее слово, ее выражение испуганного вызова исчезло. С криком боли она вскочила на ноги.

– Нет, нет, доктор, вы не должны, вы не должны, – воскликнула она, протягивая руки. – Почему вы выбираете эти слова из всех остальных? Может ли это быть…

Если бы я не поймал ее, я думаю, она упала бы в обморок.

Индикатор показывал сердце, попеременно бьющееся от лихорадочного возбуждения и почти замирающее от страха. Что бы Кеннеди сделал дальше, подумал я, решив отключить его как можно скорее. С того момента, как я увидел ее, я был очарован ею. Я знал, что на моем месте должен был быть Флетчер, хотя не могу не сказать, что испытывал определенное мрачное удовольствие, поддерживая даже на мгновение такую женщину в трудную минуту.

– Неужели вы догадались о том, о чем никто в мире, нет, даже милый старина Джек, не знает. О, я сойду с ума, с ума, с ума!

Кеннеди мгновенно вскочил на ноги и направился к ней. Выражение его глаз было для нее достаточным ответом. Она знала, что он знает, и она побледнела и вздрогнула, отпрянув от него.

– Мисс Бонд, – сказал он голосом, который привлекал внимание, он был низким и вибрировал от чувства, – мисс Бонд, вы когда-нибудь лгали, чтобы защитить друга?

– Да, – сказала она, встретившись с ним взглядом.

– Я тоже смогу, – ответил тот же напряженный голос, – когда узнаю правду об этом друге.

Тогда в первый раз слезы хлынули бурей. Ее дыхание было быстрым и лихорадочным.

– Никто никогда не поверит, никто не поймет. Они скажут, что я убила его, что я убила его.

Все это время я стоял почти безмолвный, озадаченный. Что все это значило?

– Нет, – сказал Кеннеди, – нет, потому что они никогда об этом не узнают.

– Никогда не узнают?

– Никогда, если, в конце концов, справедливость восторжествует. Завещание у вас? Или вы его уничтожили?

Это был смелый ход.

– Да. Нет. Вот оно. Как я могу уничтожить его, если оно сжигает саму мою душу?

Она буквально вырвала бумагу из-за пазухи своего платья и в ужасе отбросила ее от себя.

Кеннеди поднял завещание, открыл и торопливо просмотрел.

– Мисс Бонд, – сказал он, – Джек никогда не узнает об этом ни слова. Я скажу ему, что завещание было неожиданно найдено в столе Джона Флетчера среди других бумаг. Уолтер, поклянитесь своей честью джентльмена, что это завещание было найдено в столе старого Флетчера.

– Доктор Кеннеди, как я могу вас отблагодарить? – воскликнула она, устало опускаясь в кресло и прижимая руки к пульсирующему лбу.

– Просто расскажите мне, как вы получили это завещание, чтобы, когда вы с Флетчером поженитесь, я мог быть вам таким же хорошим другом, без всяких подозрений, как и ему. Я думаю, полное признание пошло бы вам на пользу, мисс Бонд. Вы бы предпочли, чтобы доктор Джеймсон этого не слышал?

– Нет, он может остаться.

– Это все, что я знаю, мисс Бонд. Прошлым летом в Париже с Гринами вы, должно быть, случайно слышали о Пилларде, апаче, одном из самых известных взломщиков, которых когда-либо создавал мир. Вы разыскали его. Он научил вас, как красить пальцы резиновой композицией, как пользоваться электродрелью, как пользоваться старомодным ломом. Вы отправились во Флетчервуд по проселочной дороге примерно в четверть двенадцатого в ночь ограбления в маленьком электрическом катере Гринов. Вы вошли в библиотеку через незапертое окно, подключили дрель к электрическим соединениям люстры. Вы должны были работать быстро, потому что электричество отключалось в полночь, но вы не могли выполнить работу позже, когда они спали более крепко, по той же самой причине.

Это было сверхъестественно, когда Кеннеди поспешил с реконструкцией сцены, почти невероятно. Девушка зачарованно наблюдала за ним.

– Джон Флетчер не спал той ночью. Так или иначе, он услышал вас за работой. Он вошел в библиотеку и при свете, льющемся из его спальни, увидел, кто это был. В гневе он, должно быть, обратился к вам, и его страсть взяла верх над возрастом – он внезапно упал на пол с апоплексическим ударом. Когда вы склонились над ним, он умер. Но почему вы вообще решились на такое глупое предприятие? Разве вы не знали, что другие люди знали о завещании и его условиях, что, в конце концов, вас обязательно выследят, если не друзья, то враги? Как, по-вашему, вы могли бы извлечь выгоду, уничтожив завещание, положения которого были известны другим?