Елена Дарикович - Шерлок Холмс и страшная комната. Неизвестная рукопись доктора Ватсона

— У нас в доме, джентльмены, п-произошло у-убийство!

— Убийство?! — воскликнул я, не веря своим ушам. Вот те на! Преспокойно болтать о платке Дездемоны, о пышках с сахаром, об американках первых лет переселения… и вдруг — убийство!

Хотя с психологической точки зрения такое… вполне объяснимо. Человек замалчивает терзающий его ужас, и ужас будто исчезает, несчастный испытывает пусть временное, но очень ощутимое облегчение, как бы выныривая из глубины, вдыхает глоток свежего воздуха, и один этот глоток спасает ему жизнь, до того висящую на волоске.

— Убийство? — переспросил Холмс с таким спокойствием, будто речь шла о погоде в Гималаях, но я заметил, какая молния сверкнула из-под его полуприкрытых век.

— Да, убийство, я уверен, джентльмены! — воскликнул учитель. И будто отвечая на скептический взгляд Холмса, повторил более твердо: — Уверен!

— Послушайте, мистер Торлин, если вы услышите от меня такую фразу: «Я уверен, что утром пил кофе с доктором Ватсоном», вы ведь решите, что именно уверенности и недостает моему заявлению.

Молодой человек невесело усмехнулся:

— Вы правы. Конечно, правы, но в этом все и дело. Уверен-то я уверен, но кроме моей уверенности… ничего и нет…

— Как так? Кого же убили, позвольте спросить?

— Не знаю.

— Разве вы не видели убитого?

— Не видел, да и не мог бы при всем желании.

— Что же, пропал кто-то из домочадцев? — не понял Холмс.

— Нет. Слава Создателю… Никто не пропал… Камердинера и кучера на месте не было, но экономка сказала, что они уехали в город, кажется, за продуктами, потому и пришлось ей собственноручно отнести чай лорду, что бывает чрезвычайно редко. Фил завтракал с Мэгги на кухне. Фредди был при мне.

— Так, может, из гостей кто?

— Нет-нет. Еще за ужином мы все сидели за столом и речи не было ни о каких гостях, а это для нас — событие изрядное. Мы, случается, годами не видим посторонних лиц.

Мистер Торлин говорил медленно, будто припоминая забытое.

— Если только… не считать того ночного гостя, с которым разговаривал камердинер, но камердинер уехал, стало быть, ушел и его гость, иначе… мы увидели бы его за столом.

— Ну, хорошо, лорд и все домочадцы целы. Гостей не было. Тела никакого не обнаружили, я правильно понял?

— Да. Но я и не пытался его обнаружить. Правду сказать, теперь его вряд ли кто обнаружит! — прибавил учитель тихо.

— Что же получается, будучи свидетелем убийства, вы ничего не видели? — не удержался я от вопроса.

— Ничегошеньки, — с готовностью подтвердил учитель.

Право слово, хорош свидетель, который ровным счетом ничего не видел и преспокойно вам в этом признается. Я чуть не расхохотался этой милой шутке, но посмотрев на Холмса, смеяться передумал.

— Значит… вы только слышали, — уточнил Холмс.

— Ну да. И как было не слышать?!

— Понятно. И убит никому неизвестный человек? — решил было подытожить Холмс.

— Да. То есть… нет. Человек как раз известнейший, во всяком случае в Англии. Только это, конечно, не он… Тот давно в могиле… А убийства я и впрямь не видел, хотя стоит оно у меня в глазах во всех мельчайших подробностях… — Рассказчик явно запутался, стал нести какую-то околесицу, совершенно этого не замечая, пока не сказал и вовсе страшного: — С субъективной точки зрения я не был свидетелем… я был убийцей…

Тишина наступила такая, что слышно стало, как отбивает два часа пополудни далекий Биг-Бен. Бросив взгляд на Холмса, я дал понять, что диагноз мной уже поставлен. Однако Холмс и бровью не повел. Для меня же стало ясно, что мы имеем дело с навязчивой идеей, даже с самой классической паранойей, и надо прекращать этот бессмысленный разговор, пока он не вылился в какой-нибудь мучительный припадок. Дальнейшее только подтвердило мои опасения.

— И убийство это я совершил… во сне!

— Ах, во сне?

— Да, во сне. Но было оно наяву. Наяву, джентльмены! В этом могу поклясться!

Мне стало жаль Холмса, он так ждал настоящего дела, но как ни интересен был этот случай сам по себе, все же душевные заболевания не входили в сферу компетенции моего друга. И тогда, решив воспользоваться случаем, я спросил:

— А не могли бы вы в таком случае описать нам вашего э-э… врага, мистер Торлин, и подробней, тем более, если я не ослышался, человек это известный?

— Известнейший!

— …и уже покойный?

— К сожалению. Потому и стоит посреди Лондона.

— Кто стоит посреди Лондона? — не понял Холмс, и костяшки его пальцев, сжимавших трубку, побелели от напряжения.