Эмиль Коста - Хорошо в деревне летом

– Кому сказано: закрой поддувало! Хоть бы и дрянь – не тебе судить, алкаш проклятый.

Эти слова по-настоящему задели мужика. Мальчишки часто дразнились «Мураш-алкаш», но чтобы родная жена… И ведь пил не больше остальных, просто у него как-то веселее выходило. Между тем Кузьминична под укоряющим взглядом старой учительницы вновь присмирела и натянула полотенце на полные плечи.

– Стало быть, ты его последним видел? – спросил Назаренко Ивана Ильича.

– Наверное.

Мураш даже возмутился:

– Ну, щас! Ты днем на хуторе был, а я Ваську видал вечером.

– Оба мы видали, – кивнула Кузьминична. – Часов в пять он на реку пошел, верно, Кеш?

Тот покачал головой и важно ответил:

– После шести дело было. Стемнело почти. Домой Васька возвращался, еще в руках чего-то нес – инструменты, наверно…

– Это как же так? – удивился Иван Ильич. – Что ж он, вернулся, а потом по темноте топиться пошел?

– Тогда уж до утра бы обождал, – нерешительно предположила Кузьминична.

– Наверняка утром и утопился.

Шериф, поняв, что от служебных обязанностей сегодня увильнуть не удастся, зашагал в сторону деревни. Следом отправились остальные.

Кузьминична кое-как натянула рейтузы, кофту и, накинув шубу на плечи, вместе с мужем пошла по дороге на хутор. Иван Ильич в одиночестве остался ждать у костра. Он успел пожалеть о собственной самонадеянности: второй раз сил, чтобы поднять Ваську, ему может и не хватить. Немолодой уже.

Через четверть часа со стороны хутора подъехал тонированный крузак, заднее сиденье которого накрывали старые простыни.

– Вода ведь, а мне машину продавать скоро, – непонятно кому объяснил Петр, когда тело уложили на отведенное место. – Садись, Вань, тоже. До дома довезу.

– Ты в райцентр – и назад? – спросил Иван Ильич, когда машина свернула к деревне.

Петр мотнул головой.

– В город поеду. Похороны надо устраивать, с батюшкой договориться.

– Вы… повидались хоть?

– Не случилось, – после паузы ответил Петр.

– А приехал-то когда?

– Часа два назад.

– И не побоялся зимой до нас добираться?

– Чего тут бояться? Машина проходная, на перевале чисто.

– Сдувает…

– Ага.

О чем вообще должны разговаривать брат умершего и его лучший друг, которые за всю жизнь двумя словами не перекинулись? На счастье впереди показался кирпичный барак, в котором жили Зоя Ивановна с племянником. Крузак остановился у крыльца. Иван Ильич пожал Петру руку и вылез из машины.

Не умел он вести светские беседы. Жизнь не научила. Кивнули головой при встрече да на прощание – и ладно.

В бывшем общежитии, где живут Осинниковы, одна общая кухня, ванная и всего три комнаты. Первую занимает тетка, вторую Иван Ильич, а в последнюю недавно въехал священник: куда городскому человеку без удобств? А тут удобства есть, сохранились с прежних времен, когда в деревне рыболовецкий совхоз да консервный заводик работали и молодежь сюда ехала. Даже отопление раньше было, но в перестройку все полопалось. Пришлось печки ставить. Тетке так даже больше нравится, а то как будто и не в деревне живешь.

Таких общаг было всего пять, их для семейных строили в конце семидесятых. Две давно сгорели, другие две спились. Эта – самая приличная. Тетке сразу дали комнату, и Иван Ильич после развода здесь бывал регулярно. Городскую-то квартиру жене оставил, но жил все больше по гостиницам, между рейсами. Сюда приезжал изредка: в гости, да подремонтировать что-нибудь. Чего-нибудь всегда хватало.

Иван Ильич повесил куртку на крючок, между теткиным пальтишком и допотопной шинелью отца Геннадия, потом переобулся в холодные тапки и потопал к своей двери. У попа вроде тихо, а в теткиной комнате голоса. Он с минуту подумал, потом замерз и решительно постучал.

– Заходи, Ваня.

Тетя Зоя всегда знала, кто стоит за дверью. В школе, объясняла она, каждый опоздавший стучал по-своему. Вся ее жизнь прошла в окружении одних и тех же людей: бывших учеников и их родителей, а после – детей и даже внуков. И не такому научишься.

За круглым, крытым белоснежной скатертью, столом сидели хозяйка и отец Геннадий. Молодой поп при виде соседа нахмурился, уставился в чашку с остывшим чаем. У них с Иваном Ильичом как-то сразу не заладилось. Живут через стенку, вместе чистят снег, рубят дрова по очереди, а при встрече нос воротят.

Священник кое-как подружился лишь с тетей Зоей. Верующих в деревне мало. В основном – старухи, которых по умолчанию много не бывает. Тетка в их число не входила, но ценила соседство с культурным человеком.