Дилан Райт - Дом на распутье - Человек без лица [litres самиздат]

Однако размышления мальчика были прерваны, от чего Гейб пришёл, мягко говоря, в бешенство. Причём он даже не понимал, от чего он злиться больше. От того, что его мысли оборвали, или от того, как это сделали. А сделали это самым грубейшим образом. По всему залу грохотал заливистый смех Фрэнка. Как только он раздался, Гейб сразу же всё понял.

–В… Видел бы ты себя сейчас!– кричал Уоллис-младший.– Тебя что, серьёзно так легко развести?!

–Ты хоть знаешь, чего мне стоит эта грёбанная газета?!– нервы Гейба сдали окончательно.

–И чего же?– Фрэнк постепенно стал успокаиваться.

–Да если я до конца недели не разгадаю это дело, этот придурок Луи потребует у меня сотню фунтов, которые я ему благополучно проспорю!

–Ну, так может быть и не стоило лезть в это, раз ты не можешь ничего сделать?– Фрэнк перестал смеяться.

На эти слова Гейбу сказать уже было нечего. Даже гнев, который бурлил в нём сейчас словно проснувшийся вулкан, не перекрывал здравый смысл. А здравый смысл подсказывал, что Фрэнк прав. Так что, смирившись с этой горькой истиной, Гейб встряхнул газету и, как и до этого, стал просто пялиться на текст, хотя ничего поделать с ним не мог. Он слышал, как Фрэнк роется в куче пластинок в поисках интересных песен.

–Ну а если серьёзно,– снова заговорил Уоллис-младший.– Почему ты даже не заподозрил, что я вру?

–Ты застал меня врасплох,– попытался оправдать самого себя Гейб.

–Ой, вот только не ври мне,– возразил Фрэнк, оторвавшись от дисков.– Ты же сраный детектив! Ты должен был понять с самого начала, что я вру!

Гейб слегка ухмыльнулся. Ему было невероятно лестно услышать в свой адрес слово "детектив".

–В конце концов, кто из нас разгадывал настоящее убийство? Я или ты?– не унимался Фрэнк.

Гейб опустил газету. Парень стоял к нему спиной, держа в руках огромных размеров пластинку.

–Ты сейчас серьёзно?

–А почему нет?

–Убийство Альфреда Дэвенпорта так и не было разгадано.

–Не гони.

–Что?– удивился Гейб.

–Глухой? Я говорю, что не верю тебе. Сколько прошло с тех событий? Год? Полгода?

–Десять месяцев.

–Десять месяцев,– эхом повторил Фрэнк.– Так неужели ты за десять месяцев даже не попытался понять, кто же всё-таки стоит за всем этим?

Гейб задумался.

–Честно сказать, мне всё равно,– ответил он.

–Так значит, тебе плевать на того, кто убил твоего друга?

Глаза Гейба расширились. Сначала от удивления, потом от злости. Его взгляд, полный ненависти устремился прямо в затылок Фрэнку. Тот будто бы это почувствовал и повернулся лицом к мальчику. Секунда за секундой напряжённая пауза в их диалоге становилась всё дольше и дольше. По ощущениям Гейба прошло больше минуты. Часы же говорили о том, что не миновало и одной десятой этого времени. Наконец Фрэнк сказал:

–Интересно, сколько бы стояло на кону в этом деле? Пять? Десять сотен? Или может быть ещё больше?

–Не смей,– проскрипел зубами Гейб.

–Что?

–Я говорю, не смей так отзываться о смерти Ната.– Гейб словно выплёвывал слова.

–А что случилось? Я тебя расстроил? Чтоб ты знал, не ты один тут натерпелся всякого дерьма?

–Да ну?– саркастично спросил Гейб.– И кого же потерял ты?

–Хо-хо-хо. Придержи коней. Терять-то я не терял.– Фрэнк вернулся к изучению пластинок.– Но знаешь, лучше бы эта сучка в маске всё-таки померла.

Внутри Гейба разгорелся не поддельный интерес.

–Ты о своей сестре?

–Сестра,– Фрэнк произнёс это слово так, будто бы оно ему было противно.– Она никогда мне не будет сестрой.

–Да? А мне казалось, что вы родственники. Почти что одно лицо,– Гейб не упустил возможности съязвить.

В прочем, Фрэнк на колкость никак не отреагировал. Он продолжал читать названия песен на упаковках.

–Мне было четыре, когда моя мама изменила папе,– начал свой рассказ Уоллис-младший.– Возможно, эта тайна так и осталась бы тайной, если бы мудак, с которым она тогда трахалась, думал своими мозгами, а не членом. Он забыл, что называется, "предохраниться". И вот, спустя пару месяцев, посреди глубокой ночи, у родителей состоялся откровенный разговор. Папа орал на маму так, что его, наверное, слышал весь ближайший квартал. От его криков мне не спалось, так что я слышал каждое слово, каждое оскорбление, адресованное моей маме. Удивительно, как они не развелись после этого. Может быть, папе было совестно бросать маму в трудную минуту. Может он просто не хотел платить алименты. Этого я не знал. Я знал лишь то, что нас ждут тяжёлые времена.– Фрэнк закончил с выбором пластинки. Вынув большой чёрный диск из конверта и установив его в патефоне, он несколько раз прокрутил ручку.– И, чёрт побери, так оно и было.