Николай Сапрыков - Следящий за горизонтом [litres самиздат]

– В какой-то степени.

По завершению подобных диалогов, отец, как правило, тянулся к бутылке, а Майкл шёл к себе в комнату, из которой в свободное время чаще всего вообще не выходил. «Папа хороший, – думал юный Майкл. – Но чего-то он всё же боится, поэтому и пьёт».

Одновременно с приливом воспоминаний, пока Майкл замывал стены, в один момент во всём бункере погас свет. Нисколько не растерявшись, он достал из нагрудного кармана фонарик и, освещая себе путь, спустился вниз, дабы проверить щитовую. Выбитые пробки, ничего сложного. С поднятием нескольких рычажков подача электроэнергии возобновилась, и Майкл спрятал дежурный фонарик обратно.

– Свет, – нараспев произнёс он. – Вокруг снова светло.

…2.2

Майкл расчесал порядочно отросшие за время пребывания здесь волосы. Он никогда не отращивал длинные волосы, но в сегодняшних обстоятельствах решился-таки поэкспериментировать с внешностью. Единственная, кто сможет оценить подобное преображение, это Лорис. Из всех тех людей, что доводилось видеть Майклу по видеосвязи, помимо Лорис, он не знал никого. Ни одного хоть мало-мальски знакомого лица, силуэта или имени, которыми его жена оперировала, описывая быт и отдельные события подземного города Айнис. Из её рассказов, Майклу виделось, что это лучшее место, доступное человеку сегодня.

Усевшись напротив пульта управления связью, Майкл уставился в чёрный широкоугольный экран, что занимал с половину площади всей стены. Он ждал. Как и в первый раз, так и во все последующие, выходили всегда на связь с ним, а не наоборот. Он банально не знал, как это делается, да и его всё устраивало: с Лорис после каждого разговора они обговаривали день и час следующей «встречи», и она с маниакальной точностью отправляла запрос на коммутацию в условленное время.

Майкл не сомневался в пунктуальности своей супруги и в этот раз. Покручиваясь в ожидании на стуле, он несколько раз поправил воротник, демонстрируя свою взволнованность. Оставалось несколько минут. Он пробежал взглядом по охватывающему камерой видеосвязи фону у себя за спиной. «Всё на своих местах, всё так, как и должно быть», – Майкл попытался немного расслабиться.

Ненадолго заняв свою голову сторонними мыслями, он планировал завтрашний день. Перебирая в уме все возможные варианты деятельности в этой спасательной подземной камере, Майкл непроизвольно начал протирать очки о только недавно выстиранную белую рубашку. И только монотонные гудки с динамика панели вновь привели его в чувства. Надев очки обратно, Майкл надавил на загоревшуюся зелёную кнопку у края пульта, затем отжатием ещё нескольких клавиш включил экран и внешний звук.

Монитор дал картинку. На переднем плане сидела кареглазая, самоуверенная рыжеволосая девушка, всматривавшаяся немного правее от объектива снимающей её камеры. Позади неё, на фоне ребристой металлической поверхности стены, ненадолго зависнув на месте, мимо прошла пожилая женщина с младенцем на руках, ещё через пару секунд – пара долговязых парней, увлечённо беседующих друг с другом. Один из них был облачён в камуфляжную форму, которая подчёркивала его атлетическое телосложение. По рассказам Лорис их центр связи работал практически в бесперебойном режиме, отключаясь лишь на несколько часов в день.

– Ну здравствуй.

– О, Майкл, ты уже тут. Привет! Ты не представляешь, что тут произошло…

Лорис любила трепаться, а её муж готов был это слушать. Чашка кофе, что была так предусмотрительно приготовлена Майклом, оказалась как нельзя кстати. Отхлебнув немного, он положил ногу на ногу и откинулся в кресле. Воспоминания о близости с этой женщиной отдавали запахом её духов от Диор. Она как будто и сейчас ими пахла.

– Позавчера Митчелу стало плохо, прямо посреди жилой казармы. И все признаки Эрбы – затяжной кашель, трудности с дыханием, конвульсии. Мы тут все до жути перепугались. Ведь не так давно и плановые прививки от аллергии были, и антибиотики принимали.

Майклу всегда казалось, что Эрба слишком уж величественное название для биологического вируса, срубившего человеческое население этого города. Скорее всего, и не только этого. С другой стороны – великое, или величественное, не значит хорошее. Это мы себе уже сами допридумывали, подгоняя понятие под комфортную интерпретацию. Что же на самом деле определяет величие? Великое – значит выдающееся, выходящее за границы усреднённого вверх, выделяющееся. Если разобраться, то мнение Майкла не основывается ни на чём, кроме собственного восприятия данного термина, однако аргументация в пользу столь непопулярного восприятия звучит вполне себе складно.