Николай Сапрыков - Следящий за горизонтом [litres самиздат]

Майкл не ощущал себя больше тем человеком, который мог наслаждаться обычным пребыванием у мира под ногами и лицезрением его величественного лика. Он, вместе со всем вокруг, стал хрупким, как хрусталь, он мог надломиться от любого случайного столкновения с неожиданным. Анализировать происходящее, являясь непосредственным участником событий, Майклу оказалось не по силам, и он слепо следовал инстинкту.

Пока они ехали, Майкл не мог сосредоточиться ни на чём: он стучал пальцами по рулю, ёрзал на водительском сидении, постоянно вздыхал и поправлял очки. Даже некоторое время назад оскорблённый Мислав, уже позабыв о своей обиде, полностью подчинился таким же переживаниям, наконец ощутив всю искренность состояния Майкла. Их обоих одолевал неподдельный страх, отупляющий страх.

– Ты видишь? – Мислав глядел в пассажирское стекло.

– Я? – Майкл был очень рассеян. – Что я должен видеть?

– Вон там, вертолёты. С лаборатории твоей.

– Да что ты… – повернув голову, он понял, о чём идёт речь. На воздушных суднах были закреплены некие резервуары на тросах. – Ни разу не видел и не слышал, чтобы с лаборатории взлетали вертолёты.

– Началось? – Мислав чуть вжался в сидение.

– Пристегнись, я прибавлю газу. И возьми телефон. Звони по последнему набранному номеру, пока не дозвонишься!

Следуя указаниям Майкла, Мислав неуверенно заговорил снова:

– А может нам стоит смириться? – будто бы не своим голосом заявил он, – сотней прозябающих больше, сотней меньше.

– Я не собираюсь умирать! – и лишь шум работы двигателя сгладил рёв Майкла. – Куда? Куда нам сворачивать?

– За указателем налево. Потом будет съезд, тоже налево.

– Хорошо.

Дорога проносилась под колёсами автомобиля, который с непривычным надрывом вилял вдоль широкой улицы. Лорис не отвечала. Свернув на очередном повороте, Майкл вопросительно уставился на хорвата. После недолгого ожидания он таки получил ответ на свой незаданный вслух вопрос:

– Вот эти литые ворота. Пятнадцатая улица – рассадник элиты. Да тут люди как ни в чём не бывало гуляют…

Не вникая в смысл реплики Мислава, Майкл, недолго думая, вжал педаль газа в пол, направив машину прямо на левый щит центральных ворот. Думать над менее рискованными действиями мешала неумолкающая сирена в голове Рейва, возвещавшая о судном дне. Несмотря на свой неприглядный вид, старенький Фордик быстро набирал скорость и уже мчался на восьмидесяти километрах в час.

– Значит мы не смиримся! – хорват подёргал пристёгнутый ремень и нелепо улыбнулся.

Не прошло и пары секунд, как машина с грохотом протаранила воротину, что тяжело рухнула сверху на капот, выбив лобовое стекло. Автомобиль повело в сторону, несмотря на все усилия Майкла удержать управление под контролем. С визгом буксующих колёс во всё горло визжал и Мислав. Автомобиль развернуло и ударило о массивную колонну дома Энцу, что была установлена под крышей веранды. От удара головой о боковое стекло автомобиля, Майкл на несколько секунд отключился.

…1.3

Разобрать, что из произошедшего с Майклом за последнее время реальность, а что плод его воспалённого воображения, было чрезвычайно трудно. И раз за разом Майкл приходил к одному и тому же выводу – скорее всего, реально было всё, что не относилось к его взаимодействию с тем внешним миром, который он видел через призму широкоугольного монитора. Он судорожно пытался вспомнить, в какой момент с ним начали «выходить на связь», в какой момент родился миф о городе Айнис, и как давно, наблюдая за экраном в центральном зале бункера, он начал видеть несуществующие пейзажи, поражающие своей детализацией.

Ведь вокруг дома Энцу не было ничего даже близко схожего с тем, что транслировали, как думал Майкл, внешние камеры. Дома не обросли бурьяном, дикие животные не сновали по периметру, улицы не сдыхали от опустения.

И ровно в тот самый миг, когда похороненный некогда для Майкла мир оказался всё столь же живым и беззаботным, он потерял своё сакральное значение. Максимально быстро Майкл принял за само собой разумеющееся встающее и заходящее за окном солнце, дуновения ветра и свежеприготовленную еду. И только предаваясь воспоминаниям, Майкл мог объективно признать – он ведь вернулся в рай, совершенство которого было видно только издали.

То, что рассказ о случившемся в день так называемого инцидента пятнадцатой улицы не слишком придётся по нраву его слушателям, было ясно с самого начала.