Николай Сапрыков - Следящий за горизонтом [litres самиздат]

– Пиво? – Майкл остановился. – Я наверно пас.

– А я выпью. Только не слова тёте. Я тебя ещё научу развлекаться по-взрослому.

– Потом, может быть.

Они шли дальше, взявшись за руки. Их заинтересованность друг в друге росла с каждым новым рваным диалогом. Майкл сегодня чувствовал себя уверенно и непринуждённо – у него появилась подруга, он был одет в новые чистые вещи, появился дом, где вроде как его были рады видеть без особого повода. Майкл стал чаще улыбаться.

Карусель, в которую сейчас забирались Майкл и Лори, представляла собой огромную колонну с вращающимся диском, к которому на цепях были закреплены одноместные сидения. Майклу ни разу не приходилось кататься на подобной штуке, и он с интересом наблюдал, как его и Лори закрепляют на сидениях. После непродолжительной паузы вся конструкция вокруг колонны начала подниматься, и перед Майклом открылся вид, от которого глаза последнего расширились, а лицо отражало искреннее удивление.

Вид на этот город практически с высоты птичьего полёта. Ощущение обособленности от этого мира, возможность наблюдать за ним и быть неприкосновенным. В этот самый момент, после всего пережитого, он впервые за долгое время почувствовал себя свободным. Свободным абсолютно от всего. Свободным от мелочных переживаний и пресловутых мирских целей. Он наблюдал и ощущал максимальное удовлетворение. Именно удовлетворение – в понятие «Счастье» он не верил. Он вообще во многое не верил. Но сегодня поверил в фатум. И Майкл чувствовал, что его доля притязаний в этом мире будет крайне скромной.

Всё быстрее и быстрее, карусель кружилась, повергая в радостный крик всех участников этой забавы, и лишь Майкл, вцепившись мёртвой хваткой в специальные накладки для рук на цепях, молча, кружил вслед за всеми. Он тоже получал удовольствие, но какое-то другое. Странное, не похожее само на себя, удовольствие.

В тот самый момент, когда карусель остановилась, и их уже опустили на землю, Майкл ощутил, насколько сильно он сжимал поручни-накладки руками. Настолько, что уже через несколько часов на ладонях образовались ссадины. На лице Лори отражалось восхищение, и он очень быстро забыл о боли в руках.

На улице уже как полчаса стемнело, вдоль плохо освещённых дорог то и дело сновали автомобили, с соседней улицы доносились застольные песни и громкие пьяные возгласы.

Лори таки настояла на своём, и Майкл, сидевший рядом, тоже вместе с ней потягивал пиво. Запах спирта теперь не был таким токсичным, каким он его знал до недавнего времени.

– Ты живёшь там же? – спросила Лори.

– Да, квартира теперь моя. Ко всему прочему, городской центр помощи будет содержать меня до совершеннолетия. Меня даже в детский дом не отправят. Это хорошо, ведь мне туда не очень-то и хотелось.

– Рада за тебя. Что за городской центр помощи?

– Не знаю, – Майкл отпил из бутылки. – Ты пойдёшь со мной гулять ещё?

– Ты не лезешь за словом в карман, как сказала бы тётя. Думаю да, с тобой… интересно. Я вот к своим восемнадцати годам планирую уже посетить не меньше десяти стран. Доучить, наконец, итальянский. Вообще не хочу останавливаться на месте. Может, составишь мне компанию…

– Там посмотрим, – Майкл поднял голову, – на небе ни одной звезды.

– Что? А, да. Ни одной.

– Когда они последний раз были, – проговорил Майкл, облокотившись на выступ бордюра.

– Вчера, – Лори приняла ту же позу.

– Вчера я наверх не смотрел.

– Звёзды-то были.

– Для меня нет, – он снова посмотрел вперёд.

Майклу не хотелось сейчас разговаривать, не хотелось болтать ради того, чтобы болтать. Он в гордом молчании провожал взглядом одну машину за другой. Лори что-то рассказывала, очень оживлённо жестикулировала, но Майкл уже не мог уловить суть разговора. Он лишь взял её за руку снова, и этого оказалось вполне достаточно. Она довольно улыбнулась, сказав под конец только лишь одно:

– Тебе нужно открывать себе жизнь, Майк. – В её глазах было сочувствие и причастность.

– Так я и живу.

…1.1

Майкл, наконец, понял, чем так остро пахло от его одежды. Это был запах золы. Судя по всему, он изрядно извалялся в ней, пока катился по земле. Белая рубашка на теле Майкла превратилась в измазанную тряпку, светлые джинсы – в робу чернорабочего. Длинные засаленные волосы заползали на глаза. Майкл встал на четвереньки, продолжая глубоко и надрывисто дышать. На поверхности было прохладно. Вследствие стресса, а так же отсутствия обуви на ногах Майкла, его конечности начали быстро холодеть и мёрзнуть.