Светлана Рощина - Случайная жертва [litres самиздат]

– Так и есть! – подтвердил адвокат, чтобы поддержать слова полковника. Тот одобрительно посмотрел на Сергея Эдуардовича и вернулся к своему рассказу.

– Да, в профессиональном плане мне есть чем гордиться. И я был уверен, что мою дочь ждёт такая же успешная карьера, но на другом поприще. Всё-таки в ней были мои гены. Но, к сожалению, гены моей жены оказались сильнее.

Скажу честно, ещё два дня назад я пребывал в полной уверенности, что в жизни моей дочери нет ни одного не то, что чёрного, даже бледно-серого пятна. И если распахнуть настежь все её шкафы, то там не окажется ни одного скелета. И потому после вашего визита ко мне, неприятного визита, скажу я вам, очень неприятного, я подумал, что стоит поговорить с Натальей. Поговорить не для того, чтобы узнать её тайны, а для того, чтобы предупредить дочь, что вокруг неё ошиваются два проходимца, которые могут наплести ей чёрт знает что, так как хотят сунуть свои носы в её личную жизнь. Но ожидая встречи с дочерью, мне невольно пришли на ум эпизоды жизни с её матерью. Как изменилась она в последние свои годы, как пошатнулась её психика, и как я старался не замечать этого. Может быть и с Натальей происходит то же самое? Может быть то, что я вижу, когда общаюсь с дочерью, является лишь вершиной айсберга? Вдруг её одолевают те же проблемы, что и Элю? В общем, когда Наталья приехала ко мне, я не стал ходить вокруг да около, а прямо спросил её, брала ли она мой пистолет.

Услышав эти слова, глаза Тимофея Савельевича и Сергея Эдуардовича вспыхнули. Их догадка была верна, а предположения, казавшиеся поначалу нелепыми, оказались не лишены оснований. А Владимир Константинович не стал отпираться, а честно признался.

– Да, товарищ бывший следователь по особо важным делам, Вы были правы, – сказал Струбчевский, обращаясь к Тимофею Савельевичу. – Уверен, что и у Вас в загашниках где-то припрятан незарегистрированный ПМ или какой-нибудь другой пистолет.

Этот вопрос Тимофей Савельевич оставил без ответа, но полковник и не ждал получить его.

– Разумеется, я не афиширую этот факт, и о нём не знают даже мои друзья. И жена не знала. А Наталье я сказал об этом лишь однажды, да и то между делом. И поскольку она не проявила никакого интереса к этому факту, я был уверен, что она забыла о моих словах. Но она оказалась умнее, чем я думал. Вычислить пароли на моих сейфах было делом нетрудным. На одном использована дата рождения дочери, а на другом – день свадьбы с Элей. Да, господа-товарищи, – обращаясь к своим слушателям, решил дать новые пояснения Владимир Константинович. – Тот самый злосчастный ПМ, который всё это время незаконно хранился у меня, лежит в отдельном сейфе, куда даже я лишний раз не заглядываю. И уж конечно, мне и в голову не могло прийти, что Наталья захочет воспользоваться моей «игрушкой», которую я хранил лишь для того, чтобы потешить своё самолюбие.

После вашего отъезда я первым делом проверил свой пистолет, чтобы узнать, не стреляли ли из него. Но пистолет был отлично вычищен и смазан, а патроны я всегда храню отдельно, и вычислить сейчас, по прошествии года, сколько из них пропало, просто невозможно, так как я частенько хожу на охоту или пострелять куда-нибудь в лес и не веду счёт своим боевым припасам, до тех пор пока они не закончатся. Так что я не мог понять, брала ли Наталья пистолет без моего ведома или нет. И чтобы знать наверняка, я пригласил дочь к себе и задал ей прямой вопрос. И она, не смущаясь, ответила, что не брала, да ещё и выразила удивление тем, что у меня возникла мысль спросить у неё такое.

Тогда я спросил у неё, не причастна ли она к смерти Абрамова и Плещеевой. И она вновь не моргнув глазом ответила, что, разумеется, нет. И тогда я понял, что она врёт. Нутром почуял. То ли сработал опыт, то ли родители и в самом деле чувствуют своих детей, но я вдруг осознал, что моя дочь совершила непоправимую ошибку и столько времени несёт этот груз в себе, а я, как самовлюблённый болван, стараюсь не замечать этого. Если бы я раньше увидел, что Наталья – не безупречная деловая женщина со стальными нервами и сильной волей, а всего лишь несчастный ребёнок, который живёт сам по себе, потому что его родители слишком заняты своими проблемами, возможно, всё сложилось бы иначе. Если бы я чаще по-настоящему разговаривал с дочерью! Хотя, что уж греха таить! – с сожалением произнёс Струбчевский и в отчаянии махнул рукой. – Хоть раз поговорил бы с дочерью по душам, может, и узнал бы, что её тревожит и предотвратил бы то, что случилось!