Эрл Гарднер - Перри Мейсон - Дело об одноглазой свидетельнице. Дело о сбежавшем трупе

— Полагаю, что да.

— Полицейские знали бы, что работают по делу об убийстве. И знали бы, что если свидетель сделает ноги, то им здорово достанется. Они, естественно, предприняли бы все меры, чтобы установить его личность, все проверили бы, чтобы знать, как с ним связаться в случае необходимости. Но по версии этого человека, никакого преступления совершено не было. Поэтому полицейские позволили себе расслабиться и проявили небрежность. Я уверен, что в противном случае все было бы иначе, по крайней мере, надеюсь. Это наш просчет, и мне это не нравится. Это создает дополнительные сложности.

— Это был ценный свидетель, — повторил Мейсон. — Полиция должна была следить, чтобы не упустить его.

— Согласен с вами.

— Итак, что у нас есть? — спросил Мейсон.

— Боюсь, что мы с вами оказались в положении, где наблюдается конфликт интересов. Дело сейчас выглядит так, что я должен выдвинуть обвинение в убийстве против Мирны Дейвенпорт. И я буду расследовать это дело. Естественно, мне не хотелось бы этого делать, если бы Эд Дейвенпорт на самом деле вылез из окна домика в том мотеле. Однако если мы и найдем этого свидетеля, он сможет только сказать, что видел какого-то человека, предположительно мужчину, одетого в пижаму, который вылезал из окна. Он заметил, что человек босой, он видел, как этот человек сел в машину и уехал. В целом описание того человека соответствует описанию Эда Дейвенпорта.

— Вы нашли тело? — уточнил Мейсон.

— Нашли.

— Нет сомнений, что это Эд Дейвенпорт?

— Никаких.

— А во что он был одет? — поинтересовался Мейсон.

— В пижаму. Он был босой и похоронили его в могиле, выкопанной заранее, за два или три дня.

— То есть его закопали в яме, которая существовала уже какое-то время?

— Ну, можно и так выразиться, — согласился Вэндлинг. — Насколько мне известно, эту могилу специально выкопали за несколько дней до убийства с целью спрятать там тело Дейвенпорта.

— Что стало причиной смерти? — спросил Мейсон.

— Пока точных данных нет, — ответил Вэндлинг. — Но мы считаем, что, скорее всего, он был отравлен.

— Мышьяком?

— Цианистым калием. Вскрытие еще не делали.

— В таком случае смерть должна была наступить практически мгновенно.

Вэндлинг кивнул.

— Яд был в конфетах? — спросил Мейсон.

— Да, конфеты в его багаже были начинены мышьяком и цианистым калием. В большинстве конфет был мышьяк, в нескольких цианистый калий. Работа просто ювелирная. Часть жидкой начинки откачали, вероятно, с помощью шприца, и ее заменили ядовитой жидкостью — явно впрыснули той же иглой.

— А какого дьявола использовать два вида яда? — спросил Мейсон.

— Мне самому хотелось бы знать ответ на этот вопрос, — признался Вэндлинг.

— Тем более странно, что один из ядов медленно действующий, а второй убивает почти мгновенно, — заметил Мейсон.

— Да, непонятно, — согласился Вэндлинг. — На самом деле здесь много вопросов, на которые я не в состоянии ответить. Я не люблю возбуждать дело, пока не уверен, что есть что расследовать. Что дело вообще есть! Если я обращусь к присяжным, предлагая им вынести смертный приговор этой женщине, я должен быть уверен, что она на самом деле виновна в хладнокровном, умышленном и жестоком убийстве.

Мейсон кивнул.

— Я много о вас читал, — продолжал Вэндлинг. — Вы серьезный и очень находчивый противник, который борется за своих клиентов. Кроме того, вы мастер драматических эффектов. Мне совсем не хочется выступать против вас, когда я полностью не уверен в своей правоте, не уверен, что не всплывет никаких осложнений, не будет никаких неожиданностей.

— И что дальше? — спросил Мейсон.

Вэндлинг снова дружелюбно улыбнулся.

— Это все, что я могу сообщить вам в настоящее время , — заявил он.

— И все-таки?

— Повторяю: мне не хочется просить смертного приговора, если я не уверен, что совершено хладнокровное, хорошо обдуманное, умышленное убийство. В этом деле есть вещи, которые я никак не могу объяснить в настоящее время. У меня просто нет на них ответов. Свидетель защиты удрал из-под носа полиции. Я дорожу своей репутацией, мне совсем не хочется опозориться. Вы — сильный противник. Вы очень опасны. Если в деле останутся хоть какие-то факты, которые не сможет объяснить обвинение, вы преподнесете их с таким драматизмом, что они покажутся самыми важными факторами в этом деле.

— И что? — спросил Мейсон.

— Это все, что я могу сообщить вам в настоящее время , — повторил Вэндлинг.