Агата Кристи - Вилла «Белый конь» [litres]

Белла вышла из комнаты и вернулась с белым петухом; тот был живой и старался вырваться. Потом она опустилась на колени и принялась мелом чертить на полу знаки вокруг жаровни и медного таза. Когда женщина положила петуха на пол, спиной на белую линию, нарисованную вокруг таза, петух так и остался лежать без движения.

Белла намалевала еще несколько знаков, при этом выговаривая что-то нараспев тихим гортанным голосом. Слов я не разбирал, но, стоя вот так на коленях и покачиваясь, она явно старалась привести себя в состояние некоего отвратительного экстаза.

Наблюдая за мной, Тирза сказала:

– Вам это не слишком-то нравится? Это старый, знаете ли, очень старый обряд. Смертные чары по старинным рецептам, передающимся от матери к дочери.

Я не мог раскусить Тирзу. Она не старалась усугубить то ужасное впечатление, которое могло произвести на меня кошмарное представление Беллы. Она как будто намеренно взяла на себя роль комментатора.

Белла протянула руки к жаровне, и мерцающее пламя взметнулось вверх. Она посыпала что-то на огонь, и густой аромат наполнил воздух.

– Мы готовы, – сказала Тирза.

«Хирург берется за скальпель», – подумал я…

Она подошла к тому, что я принял за радиоприемник. Подняла крышку, и я увидел, что это какой-то сложный электрический прибор. Его тоже можно было катить на колесиках, и Тирза медленно и осторожно подкатила аппарат к тахте. Склонившись над ним, она поправила регуляторы, бормоча про себя:

– Направление северо-северо-восток… Градусы… Так, все верно.

Тирза взяла перчатку и пристроила в нужном положении, включив рядом с ней маленькую фиолетовую лампочку. Потом обратилась к неподвижной женщине на тахте:

– Сибил Диана Хелен, ты свободна от своей бренной оболочки, которую дух Макандаль вернет тебе в полной сохранности. Ты свободна и можешь стать единым целым с владелицей этой перчатки. Как и у всех человеческих существ, ее цель – умереть. Нет никакого последнего удовлетворения, кроме смерти. Только смерть решает все проблемы. Только смерть дает истинный покой. Все великие знали это. Вспомни Макбета. «Прошел горячечный припадок жизни» [58] Шекспир У. «Макбет». Пер. Б. Пастернака. . Вспомни экстаз Тристана и Изольды. Любовь и смерть. Любовь и смерть. Но величайшее из этого – смерть…

Слова звенели, порождали эхо, повторялись… Большая, похожая на ящик машина начала тихо гудеть, лампочки на ней засияли – и у меня закружилась голова, меня как будто уносило куда-то.

Да, чувствовал я, здесь больше нет ничего, над чем я бы смог посмеяться.

Тирза, спустив с привязи свою внутреннюю силу, полностью поработила распростертое на тахте тело. Она использовала Сибил. Использовала, стремясь к точно поставленной цели.

Я вдруг смутно осознал, почему миссис Оливер боялась не Тирзу, а с виду безобидную, глупую Сибил. Сибил обладала силой, врожденным даром, не имевшим никакого отношения к ее уму или интеллекту; то была физическая способность отделять свой дух от тела. И когда это происходило, ее дух принадлежал уже не ей, а Тирзе. И Тирза использовала то, что временно становилось ее собственностью.

Да, но как же ящик? Он-то здесь при чем?

И внезапно все мои страхи сосредоточились на ящике. Какие дьявольские секреты задействуются с его помощью? Может, в нем есть источник, испускающий физические лучи, которые каким-то образом влияют на клетки мозга? Мозга определенного человека?

Голос Тирзы не умолкал:

– Слабое место… Всегда есть слабое место… глубоко в тканях тела… Через слабость идет сила – сила и покой смерти… К смерти… Медленно, естественно, к смерти… Вот верный путь, природный путь. Ткани тела повинуются разуму… Прикажи им… Прикажи им… К смерти… Смерть-Завоеватель… Смерть… скоро… очень скоро… Смерть… Смерть… СМЕРТЬ!

Ее голос взметнулся в оглушительном нарастающем крике… И другой, ужасный, звериный вопль испустила Белла. Она вскочила, блеснул нож… Петух издал жуткий сдавленный крик… Кровь закапала в медный таз. Белла побежала, держа таз перед собой.

– Кровь… кровь… КРОВЬ! – завизжала она.

Тирза выхватила перчатку из аппарата. Белла взяла ее, обмакнула в кровь и возвратила Тирзе. Та положила перчатку обратно.

Белла снова издала высокий исступленный вопль:

– Кровь… кровь… кровь!

Она принялась бегать вокруг жаровни, а потом, дергаясь, рухнула на пол.

Пламя в жаровне замерцало и угасло.

Меня ужасно тошнило. Ничего не видя, я сжал ручки кресла, голова моя буквально шла кругом…