Агата Кристи - Вилла «Белый конь» [litres]

– Да я бы помогла вам, чем смогла, но вот ведь незадача… – поправилась женщина.

– Благодарю. Это то, что нам требуется, – помощь. Женщины знают – инстинктивно чувствуют – гораздо больше, чем может знать мужчина.

То был хороший ход, и он сработал.

– Ах! – сказала миссис Коппинз. – Вот бы мой муж это услышал. Он всегда был такой раздражительный и бесцеремонный… Вечно твердил: «Говоришь, будто все знаешь, а на самом деле ничегошеньки не знаешь!» – и фыркал. А я девять раз из десяти оказывалась права.

– Вот поэтому мне и хотелось бы узнать, что вы думаете о миссис Дэвис. Как вы считаете, она была несчастливой женщиной?

– Ну, если уж на то пошло… Нет, я бы так не сказала. Деловая. Да, она всегда казалась очень деловой. Методичной. Как будто распланировала свою жизнь и жила по плану. Я так понимаю, она работала в одной из тех контор, где расспрашивают покупателей, что те больше берут. Ходят и спрашивают людей, какой стиральный порошок они покупают или там муку, как тратят свои деньги каждую неделю, на что тратят больше, на что – меньше. Конечно, я всегда считала, это некрасиво – совать нос в чужие дела. И зачем обо всем таком знать правительству или кому-то еще – понятия не имею! В конце концов, они узнают только то, что и без того всем и каждому известно… Но в наши дни все просто помешались на таких расспросах. И, если хотите знать, бедная миссис Дэвис отлично справлялась со своей работой. Она была такая, с приятными манерами, не шумная, деловая и не молола языком попусту.

– Вы не знаете название фирмы или ассоциации, где она работала?

– Нет, боюсь, не знаю.

– Она когда-нибудь упоминала своих родственников?

– Нет. Сдается, она была вдовой, муж ее умер много лет назад. Он, кажется, был инвалидом, но она никогда особо о нем не распространялась.

– Она не упоминала, откуда родом? Из какой части страны?

– Навряд ли из Лондона. Откуда-то с севера, что ли.

– Вы не чувствовали в ней чего-нибудь такого… Ну, загадочного?

Задав этот вопрос, Лежен почувствовал укол сомнения. Если женщина поддается внушению… Но миссис Коппинз не воспользовалась открывшейся перед ней возможностью.

– Ну, не могу сказать, что замечала что-то эдакое. И уж наверняка никогда ничего эдакого от нее не слышала. Вот только чемодан ее меня озадачил. Добротный такой, но не новый. И на нем были инициалы – «Дж. Д.», Джесси Дэвис. Но сначала после «Дж.» стояло что-то другое. «Х» вроде бы. А может быть, «А». Но я в ту пору ничего такого и не подумала. Часто можно ухватить хороший подержанный чемодан на распродаже, и тогда приходится менять на нем инициалы. У нее было немного барахла – всего один чемодан.

Лежен это знал. У покойной было удивительно мало личных вещей. Она не хранила ни писем, ни фотографий. Очевидно, у нее не имелось ни страхового полиса, ни банковской книжки на предъявителя, ни чековой книжки. Одежда ее была деловой, прочной, удобной, почти новой.

– Она казалась вполне счастливой? – спросил Лежен.

– Полагаю, да.

Инспектор встрепенулся, услышав слабую нотку сомнения в голосе миссис Коппинз.

– Только «полагаете»?

– Ну о таких вещах обычно как-то не задумываешься, верно? Я бы сказала, дела у нее шли хорошо, работа была ничего себе, и такая жизнь ей вполне нравилась. Она не любила трещать о себе. Но, конечно, когда заболела…

– Да? Когда заболела?

– Сперва она рассердилась – в смысле, как слегла с гриппом. Сказала, что это спутает все ее рабочие планы; придется пропустить назначенные встречи и всякое такое. Но грипп есть грипп, от него не отмахнешься. Поэтому она легла в постель, вскипятила себе чаю на газовой плитке и приняла аспирин. Я сказала – почему бы не позвать доктора, а она в ответ – какой смысл? Дескать, с гриппом надо только отлеживаться в тепле. И лучше мне к ней не подходить, чтобы не заразиться. Когда ей получшало, я иногда готовила ей кое-что – ну там горячий суп с тостом или рисовый пудинг. Грипп, конечно, порядком ее подкосил – но не больше, чем обычно бывает с гриппозными, я бы сказала. После того как температура ползет вниз, человек часто начинает хандрить – вот и с ней то же самое приключилось. Помню, сидит она у газовой горелки и говорит: «Жаль, что у меня столько свободного времени, когда можно думать . Не люблю, когда есть время, чтобы задумываться. Это меня угнетает».

Лежен по-прежнему не спускал с миссис Коппинз внимательного взгляда, и она разливалась соловьем:

– Я одолжила ей кое-какие журналы, но они у нее не пошли. И как-то раз, помню, она и говорит: