Уилки Коллинз: Лунный камень [текст оригинала]

— О батюшка! — воскликнула Пенелопа, всплеснув руками. — Не шутите с этим! Что значит это?

— Мы спросим мистера Фрэнклина, душа моя, — сказал я, — если можешь подождать, пока приедет мистер Фрэнклин.

Я подмигнул, показывая этим, что шучу. Но Пенелопа приняла мои слова совершенно серьезно. Ее озабоченный вид подстрекнул меня.

— Откуда может знать это мистер Фрэнклин? — сказал я.

— Спросите его, — ответила Пенелопа. — И вы увидите, считает ли он это забавным.

Пустив в меня последней парфянской стрелой, дочь моя ушла.

После ее ухода я решил действительно спросить мистера Фрэнклина, хотя бы для успокоения Пенелопы. О нашем с ним разговоре в этот же самый день вы узнаете в своем месте. Но так как я не желаю возбуждать ваше любопытство, то прошу разрешения сразу же, прежде чем мы пойдем дальше, предупредить вас, что в нашем с ним разговоре о фокусниках не было и тени шутливости. К моему величайшему удивлению, мистер Фрэнклин, как и Пенелопа, принял это известие серьезно. Вы поймете, насколько серьезно, когда узнаете, что, по его мнению, это означало Лунный камень.

Мне, право, стыдно занимать ваше внимание собой и своим соломенным стулом. Сонный старик на солнечном заднем дворе — предмет малоинтересный, я это прекрасно знаю. Но рассказ должен идти своим чередом, и вам придется помешкать еще немного со мной в ожидании приезда мистера Фрэнклина Блэка.

Прежде чем я снова успел вздремнуть по уходе дочери, меня разбудило бренчание тарелок и блюд в людской, означавшее, что обед готов. Сам я обедаю в своей комнате, и до общего обеда в людской мне дела нет, а потому мне оставалось лишь пожелать им всем хорошего аппетита и опять устроиться поудобнее на своем стуле. Только что вытянул я с этой целью ноги, как прибежала другая женщина. Не дочь моя на этот раз, а Нанси, судомойка. Я загородил ей дорогу и подметил, что, когда она просила меня пропустить ее, лицо ее было надуто, — а этого, из принципа, как глава прислуги, я никогда не пропускаю без расследования.

— Это почему вы убежали из-за стола? Что случилось, Нанси?

Нанси постаралась ускользнуть не отвечая, но я взял ее за ухо. Она премиленькая, толстенькая, молоденькая девушка, а я имею обыкновение показывать таким образом свое дружеское внимание к молодым девицам.

— Розанна опять опоздала к обеду, — ответила она, — и меня послали за ней. Все трудные работы в этом доме падают на мои плечи. Пустите меня, мистер Беттередж!

Розанна была наша вторая служанка. Так как я чувствовал сострадание к нашей второй служанке (вы сейчас узнаете, почему) и видел по лицу Нанси, что она побежит и обрушится на свою товарку с бранными словами, которых обстоятельства вовсе не требовали, мне пришло в голову, что у меня сейчас нет никакого дела и что я сам могу сходить за Розанной, намекнув ей быть вперед исправнее. Я знал, что она терпеливо перенесет это от меня.

— Где Розанна? — спросил я.

— Разумеется, на песках! — ответила Нанси, качая головой. — Ей, видите ли, опять дурно, и она отпросилась подышать свежим воздухом. Она выводит меня из себя!

— Воротись обедать, моя милая, — сказал я. — Она не выводит меня из себя, и я за ней схожу.

Нанси (у нее прекрасный аппетит) осталась довольна. Когда у нее довольный вид, она мила; тогда я треплю ее по подбородку. Это не безнравственно — это привычка.

И вот я взял палку и отправился на пески.

Нет, так дальше дело не пойдет. Мне жаль, что я опять вас задерживаю, но вам непременно надо выслушать историю песков и историю Розанны — по той причине, что дело об алмазе тесно связано с ними. Как прилежно стараюсь я вести рассказ не отвлекаясь, и как плохо мне это удается! Но что же делать! Люди и вещи перепутываются таким досадным образом в этой жизни и сами напрашиваются на ваше внимание. Примем это спокойно, расскажем коротко, и мы скоро проникнем в самую глубь тайны, обещаю вам!

Розанна (говорить о лице прежде, чем о вещи, требует простая вежливость) была единственной новой служанкой в нашем доме. Месяца за четыре до того времени, о котором я пишу, миледи была в Лондоне и ездила в исправительное заведение, имевшее целью не допускать преступниц, освобожденных из тюрьмы, снова возвращаться к дурной жизни. Начальница, видя, что миледи интересуется этим учреждением, указала ей на одну девушку, по имени Розанна Спирман, и рассказала очень печальную историю, которую у меня не хватает здесь духу повторить, потому что не люблю волновать себя без нужды, да, верно, и вы также. Скажу в двух словах, что Розанна Спирман была воровка — но не такая, как те, которые орудуют целыми конторами в Сити и крадут не из крайней нужды раз в жизни, а обкрадывают тысячи людей, поэтому она попала в руки полиции, ее посадили в тюрьму, а потом направили в исправительный дом. Мнение начальницы о Розанне было (несмотря на ее прежние поступки), что это девушка, каких мало, и что ей только нужен случай, для того чтобы показать себя достойной участия любого доброго человека. Миледи (будучи столь добрым человеком, что другого такого и сыскать трудно) сказала начальнице: